Дмитро Биков: Ще Гебельс казав, що той, хто критикує, має вміти продемонструвати, як треба зробити

Минулого разу ми публікували інтерв’ю з з письменником та сценаристом  та сценаристом Віктором Шендеровичем та з з дитячим письменником Михайлом Ясновим, а зараз продовжуємо цикл розмовою з російським письменником та кінокритиком Дмитром Биковим.

Дмитро Биков відомий у нас перш за все, як співавтор проекту  «Гражданин поэт» та «Господин хороший». Правда, говорити з нами про політику він відмовився навідріз. В інтерв’ю Еспресо.TV Биков розповів, чим відрізняється поет у Росії та США а також, що найближчим часом планує взятися за написання біографії російського письменника Олексія Некрасова.

— Интервью для украинского телеканала? Нет, не дам!

— Почему?

— Вы, украинцы, такие, что вам одно скажешь, вы другое напишете. Будете сейчас говорить о политике.

— Давайте поговорим только о литературе.

— Хорошо, поговорим о литературе. Первый вопрос о политике — и я перестаю отвечать.

— Надеюсь, это не политический вопрос. Считаете ли Вы, что поэт в России больше, чем поэт, и обязан ли он быть гражданином? 

— Это Евтушенко так считает. У меня таких слов никогда не было. Но то, что литература в России больше, чем литература, это безусловно. Она берет на себя все функции: от философии и юриспруденции, допустим, до, скажем, педагогики. Литература — это наше всё, наша национальная религия. Почему, собственно говоря, и поэту не быть немножко больше, чем просто поэтом, в Америке, например. В Америке он просто литератор, а здесь в некоторой степени пример жизненного поведения, и ему приходится об этом думать.

— Многие считают, что сегодня писателю для того, чтобы его знали и читали, надо вести какую-то социальную активность — блог, ЖЖ...

— Мы договорились только что, что мы говорим о литературе. Но ЖЖ к литературе имеет очень опосредованное отношение.

— Я говорю о том, должен ли писатель в современном мире как-то еще себя рекламировать, пиарить?

— Не знаю. Писатель не должен никому. Он себе должен. Если он хочет, если ему это нужно, значит пусть делает. А если не хочет, никто его не может заставить.

— Но это увеличивает читательскую аудиторию или нет?

— А знаете, много не всегда хорошо. Окуджава любил повторять: «Хорошего всегда немного». Давно уже пора отказаться от этого наивного критерия массовости. Ну вот певицы Ваенги очень много. Но хорошо ли это? У Стаса Михайлова полно поклонников.

— Вы преподаете в школе, у Вас не возникало желания написать историю русской литературы в популярном изложении, как вот «История Российского государства» Акунина?

— Я уже написал историю советской литературы в популярном изложении, сейчас вот буду писать историю русской для одного издания московского. Это не история, а это цикл каких-то лекций. Я не могу полную концепцию русской литературы выдать, и мне кажется, что я еще для этого не готов. А вот разовые такие вспышки — лекции по Гончарову, по Тургеневу, по Толстому — это я, конечно, напечатаю.

— Напишите ли Вы еще для ЖЗЛ о ком-то? [Дмитрий Быков — автор книг «Борис Пастернак» (2005) и «Булат Окуджава» (2009) в серии «Жизнь замечательных людей» издательства «Молодая гвардия»]

— Когда я сдам Маяковского, а это произойдет в будущем году, у меня есть план в «Малую серию» написать о Николае Алексеевиче Некрасове. Вашего уж Виктора Платоновича (Некрасова, автора "В окопах Сталинграда" - ред.) пусть пишут ваши киевляне, хотя у меня и о нем недавно вышла большая статья. А вот Николай Алексеевич — это мой любимый поэт. Я ужасно хочу о нем написать, потому что я его понимаю, как мало кто. И, конечно, я его напишу. Я только боюсь, что этот том чудовищно разрастется и будет больше «Малой серии». Мне надо будет жестоко себя ограничивать.

— Видите ли, так считали не только они. Еще Геббельс говорил, что тот, кто критикует, должен уметь тут же продемонстрировать, как надо.

— Это не «еще». Формалисты все-таки раньше об этом говорили.

— Вообще единичные случаи, когда бы крупный литературовед писал хорошую прозу. Для меня единственный пример — это Андрей Синявский, гениальный прозаик. Интересный есть текст у Жолковского, хотя это скорее семиотика поведения, чем литература, но это тоже интересно. Можно привести в пример Лидию Гинзбург, но Лидия Гинзбург — это уж никак не худлит, даже «Мысль, описавшая круг» или «Записки блокадного человека» — это все-таки не художественная проза. Поэтому, видимо, критику нужен дар аналитика, а писателю какой-то дар любви к жанру, дар любви к героям. Это разные вещи. В кино это необязательно, а в литературе, я боюсь, обязательно. Поэтому Шкловский и Тынянов заблуждались. И, кстати говоря, хорошие романы из них писал только Тынянов.

— А в себе Вы разграничиваете литературоведа и писателя?

— Да. Я никогда не анализирую как критик то, что я написал сам. Никогда в жизни. Потому что все механизмы отвалятся. Когда сороконожка пытается понять, как она ходит, она немедленно останавливается.

— Привет Януковичу.

— Мы с ним не знакомы, слава Богу.