Як Росія врятувала світ від економічної кризи

«Следите за Аляской, – посоветовал в эфире BBC американскому сенатору Маккейну русский дипломат Чижов, представляющий страну в ЕС, – она тоже была частью России». И закончил, как герой Юрия Никулина в известном фильме: «Шутка». Вот такая она – новая-старая родина. Нравится ли вам такой образ нашей страны или нет, я не знаю. Но если, обдумывая каникулы в Европе (майские праздники уже не за горами), вы боитесь быть опознанным в качестве русского, нервно листаете Headway или English Grammar in Use и разминаете челюсти, вспоминая свою школьную учительницу и ее «представь, что во рту у тебя большая горячая картофелина», эта колонка написана специально для вас. 

В английском языке и других средствах маскировки за границей нет никакой нужды. Именно теперь настало время гордиться тем, что вы родом из России. Россия, забрав себе Крым, сделала нечто настолько важное для всего мира, что даже антироссийски настроенный гей в Амстердаме или польская студентка, встреченная вами в Барселоне, будут вынуждены признать, что немного ей задолжали. Если сформулировать совсем грубо, то Россия и лично президент Владимир Путин покончили с глобальным экономическим кризисом. И случилось это ровно 10 дней назад, 18 марта, прямо в тот момент, когда чернила подписей на тексте договора о вхождении Автономной Республики Крым и города Севастополь в состав России начали высыхать. 

Прощается, но не уходит

Чтобы понять, что это действительно так и что Россия ценой международной изоляции скоро вытащит из болота всю мировую экономику, надо вспомнить, как мы провели последние несколько лет. Глобальный экономический кризис, который начался в сентябре 2008 года, все это время вел себя в точности как еврейский гость из известной антисемитской шутки: постоянно прощался, но не хотел уходить. 2009 год во всем мире (исключением был Китай) прошел под знаком рецессии. В 2010 году началось затяжное падение Греции, которое поставило под вопрос будущее всей европейской экономики. В Испании и Португалии в этом же году резко выросла безработица, США формально вышли из рецессии, но безработица сокращалась настолько медленно, что Федрезерв был вынужден продолжать антикризисную накачку экономики деньгами – летом 2010 года объем приобретенных регулятором ипотечных бумаг и облигаций достиг рекордной суммы – $2 трлн. В ноябре ФРС анонсировала второй раунд «количественного смягчения» – без денежного допинга Штаты рисковали снова свалиться в рецессию. 

В 2011 году дела как будто пошли на поправку, но в 2012-м дров в костер всемирного пожара подкинула Европа: снова заполыхала Греция, а спонсоры ее спасения – Германия и другие крупные экономики ЕС – никак не могли договориться о ее будущем. Сегодня смешно об этом говорить, но летом 2012 года экономисты, например Нуриель Доктор Рок Рубини, всерьез допускали вероятность распада еврозоны. Облигации Испании и теперь уже Италии дешевели на глазах, евро был на волоске от самого крупного обвала в своей недолгой жизни, буквально ценой собственной репутации его спас глава Европейского центрального банка Марио Драги. ФРС в сентябре заявила, что нужен еще один – третий по счету – раунд «количественного смягчения», на балансе регулятора к этому моменту болтались ипотечные бумаги на три с лишним триллиона долларов. В 2013 году показалось, что кризис наконец испарился и даже мелкие неурядицы, вроде временного превращения Кипра в маленький чумной барак посреди еврозоны, не могли испортить общую картину. 

Но не тут-то было. Локомотив мировой экономики – развивающиеся страны с Китаем во главе – летом прошлого года вдруг как-то нехорошо затряслись и начали глохнуть. Затем Египет, Таиланд, Бангладеш охватил политический кризис, о Китае стали шепотом говорить как о будущем могильщике хрупкого восстановления, Россия как будто на полном ходу врезалась в бетонную стену: рост еще был, а вот инвестиций уже не было. Япония, которая привыкла к рецессии за последние 20 лет, стала похожа на человека, который все быстрее бежит по кругу, вкалывая себе на ходу все новые дозы стероидов – это назвали красивым словом «абэномика» в честь японского премьера Синдзо Абэ, который утверждал, что стране нужна высокая инфляция и ничем не ограниченные денежные вливания по американскому образцу. К январю 2014-го стало понятно, что все снова довольно плохо. Китай замедляется и вот-вот лопнет из-за дефолтов строительных компаний и псевдобанков; США восстановились и даже стали энергонезависимы, но сланцевая революция остается бесплодной смоковницей: ведь без промышленного бума в дешевом газе не так уж много смысла. Европа так и не вышла из дефляционной спирали (падение цен, которое влечет за собой падение инвестиций и рост безработицы), Россия вошла в стагнацию. 

Великая депрессия и война

Хор экономистов, политологов, аналитиков на разные лады объяснял, что происходит с мировой экономикой. Все чаще звучали голоса скептиков, вспоминавших Великую депрессию 30-х годов прошлого века: нынешний кризис, утверждали они, как и тот, пришел надолго, простым денежным стимулированием его не победить. Миру нужно что-то большее. Продолжить свою мысль многие из них стеснялись: «чем-то большим» в 1939 году стала Вторая мировая война. Можно до бесконечности спорить о том, она ли покончила с депрессией в США или Великобритании – именно этим, к слову, до сих пор любят заниматься серьезные ученые, – но даже скептики, например американский экономист Кристина Ромер, уверенная, что депрессию победили монетарные факторы, согласны с тем, что и война сыграла свою роль. Именно война покончила с безработицей в Великобритании к концу 1939 года, в США – к началу 1942-го, спустя несколько месяцев после японской бомбардировки Перл-Харбор. Именно война придала смысл бесконечным государственным расходам и новому витку промышленного ренессанса в развитых экономиках Запада. 

Что-то подобное напрашивалось и сейчас. «Количественное смягчение» било мимо цели: деньги есть, но промышленности нет. Европейская аскеза – навязанное Германией резкое сокращение госрасходов тоже не очень помогало. И даже мегапроекты, популярные в Китае и России, вроде стимулировали, но не так, не то и не в тех масштабах. К тому же под ногами все время путались какие-то посторонние, в сущности, проблемы: например, конфликт ЕС и США из-за прослушек Ангелы Меркель и других европейцев, который заморозил процесс создания трансатлантической зоны свободной торговли. Получалось, что глобальная экономика стала жертвой «парадокса Мюнхгаузена»: вроде бы и надо вытащить себя за косу из болота, да не выходит. Всем этим количественным смягчениям, сланцевым революциям и «абэномикам» требовалось что-то большое, что-то не связанное напрямую с деньгами. Сверхцель. Сверхусилие. И тут на сцене появилась Россия с Крымом под ручку. И все, как по мановению волшебной палочки, немедленно изменилось в лучшую сторону. 

Крым в конце туннеля

Смысл новой холодной войны между Россией и Западом – происходящее, несомненно, и есть начало новой холодной войны, кто бы что ни говорил, – в том, что экономические мотивации меняются на мотивации политические. И именно эта рамка создает особенный, ни с чем не сравнимый стимул к росту. 

Несколько примеров. Разговоры про экспорт американского сланцевого газа в Европу идут уже несколько лет, но воз и ныне там, то есть нигде: никакого экспорта нет, и отказываться от российских поставок раньше не собирались ни в Италии, ни в Германии. Но теперь все изменилось. Понятно, что ради Венгрии и стран Балтии, которые давно просили Штаты подарить им энергетическую независимость от России, американские компании не будут строить заводы по производству сжиженного газа стоимостью десятки миллиардов долларов. Но если в дело вступит Германия, игра стоит свеч. А деваться ей теперь некуда: либо со всеми и против России до конца, либо – обидный ярлык московского сателлита. Никто не будет рвать с «Газпромом» в одночасье, но как стратегическая цель – на три года, на пять лет – независимость от России уже становится императивом немецкой политики. И итальянской. И политики Скандинавских стран. А если американский газ будет стоить дороже российского, то так даже лучше: придется сокращать издержки в других местах, изобретать что-то, то есть совершать все те действия, которые критически важны для роста ВВП. 

То же и в отношении сотрудничества и партнерства: Сноуден Сноуденом, но после Крыма ЕС и США просто обязаны уже в этом году подписать соглашение о трансатлантической зоне свободной торговли, то же – про транстихоокеанскую зону Японии и США. То же и в отношении собственно американской экономики. До Крыма американские военные грустно признавались, что после вывода войск из Ирака и Афганистана самую большую армию мира придется сократить до размеров 1939 года. Теперь, понятное дело, о сокращениях никто даже не заикнется: целая ядерная держава с программой перевооружения армии на $700 млрд вступила в прямой конфликт с Западом. А военные расходы – прежде всего новые заказы на разные дорогие игрушки, вроде ракет и подводных лодок, – именно то, что нужно американской экономике. Это и рабочие места, и рост зарплат, и побочные инновации, и много других полезных вещей. Европа хоть и без особого энтузиазма, но будет вынуждена поддержать этот почин. Десятки, сотни проектов, которые не имели смысла до Крыма, теперь начнут вносить свой скромный вклад в экономическое возрождение Запада. 

Развивающиеся страны тоже не останутся внакладе. Деньги и технологии, которыми Запад будет переманивать развивающиеся страны на свою сторону, станут их персональным новым стимулом для роста. К тому же никто больше не будет смотреть на них сквозь призму их соответствия критериям демократии и так далее. «Сукин сын, но наш сукин сын», – скажут в Берлине или Вашингтоне и закроют – уже закрывают – глаза на чудачества какого-нибудь генерала Сиси или премьера Эрдогана. Запрет Twitter в Турции в другое время стал бы темой номер один во всех мировых СМИ, но сегодня это частность. Деталь. Эрдоган критически нужен Западу, и поэтому туркам придется потерпеть и обойтись без Twitter и YouTube. 

Региональная проблема глобальных масштабов

Тем, кто хочет понять, в каком мире мы теперь живем, не стоит всерьез относиться к словам западных лидеров, которые они произносят сегодня. Во-первых, они пытаются делать хорошую мину при плохой игре; во-вторых, их скоро сменят другие лидеры, которые с большим энтузиазмом отнесутся к преимуществам холодной войны для их экономик. Вот президент США Обама сказал в Гааге, что Россия, мол, региональная держава и больших проблем от нее ждать не стоит, это ей стоит готовиться к большим проблемам. Не надо обижаться на президента. Сам факт того, что лидеры семи крупнейших экономик Запада экстренно встретились, чтобы согласовать декларацию о плохом поведении «региональной державы», говорит больше, чем все их риторические обороты. 

Россия стала «региональной проблемой» глобальных масштабов – это новость не года, а десятилетия. И мир теперь будет меняться под воздействием этой новости. Россия вновь спасла его, вновь – ценой собственного будущего, ценой благополучия своих граждан и своей экономики. Если цены на нефть и газ продержатся на нынешнем уровне еще лет десять (а это весьма вероятно, кто бы что ни говорил) и Россия не рухнет под тяжестью бремени новой войны раньше, то у глобальной экономики есть прекрасные шансы не только поправиться от целительного дыхания новой холодной войны, но и встать на путь устойчивого роста. Так что говорите в Европе по-русски с гордостью, а когда вас назовут «агрессором» или «оккупантом» – не спорьте. Просто объясните, что работа, которую скоро получат сотни тысяч европейцев и американцев, – прямое следствие этой агрессивности и неудержимой любви к оккупациям.

Константин Гаазе, Slon.ru