Пять вопросов Министерству обороны РФ

Украинец меня сейчас не поймет. В представлении украинского обывателя, журналиста или политика его страна ведет войну с российскими государством и армией уже не первый месяц, и ничего нового в этом смысле не происходит.

Украинские медиа с самого начала подают войну в Донбассе именно как войну Украины с Россией, украинцы давно верят в российскую агрессию и в то, что их армия противостоит Вооруженным силам России. На этом допущении с самой весны строится вся официальная украинская риторика.

И с самой же весны привычным стало то, что украинская официальная риторика о войне с Россией не подкреплена вообще никакими доказательствами. Чеченский батальон «Восток», о котором так много говорили украинцы в мае, оказался одноименным батальоном спецназа СБУ времен Януковича под командованием Александра Ходаковского; российская техника, которая, по сообщениям украинских СМИ, с мая или апреля пересекает российско-украинскую границу чуть ли не ежедневно, каждый раз оказывалась то ли украинской трофейной, то ли какой-то еще; обстрелы украинских позиций с российской территории в лучшем случае доказывались газетными репортажами типа «мы услышали грохот, и украинский полковник сказал мне, что это стреляют с российской стороны» — в общем, за эти месяцы можно было привыкнуть к тому, что украинцы регулярно говорят о российской агрессии и никогда не сопровождают свои слова сколько-нибудь убедительными доказательствами.

Это был закон мальчика, который кричал «волки». На таком информационном фоне можно было опасаться, что когда (или если) Россия действительно нападет на Украину, новость об этом потеряется среди предыдущих новостей того же типа. Может быть, что-то такое именно сейчас и произошло?

18 августа Владимир Путин своим указом наградил орденом Суворова 76-ю Черниговскую дивизию ВДВ, базирующуюся в Псковской области. Награждение войскового соединения боевым орденом — советская (если не сказать — сталинская) традиция и явление, для постсоветской России почти беспрецедентное. За что наградили десантников? Можно предположить, что за Крым, тем более что министр обороны Сергей Шойгу, прикрепляя награду к знамени дивизии, сказал и про Крым, упомянув его в ряду остальных горячих точек от Карабаха до Косова, то есть, по официальной версии, дивизию наградили по совокупности, сразу за все, однако стоит отметить, что с точки зрения общего информационного фона время для награждения выбрано как минимум не самое удачное. Слишком велик соблазн сопоставить награждение дивизии и события на востоке Украины.

Жизнерадостный десантник чекинится где-то в Ростовской области, а потом больше ничего не публикует.

Исчезновение c театра военных действий популярного медиагероя этой войны Игоря Стрелкова сопровождалось настойчивыми разговорами, что именно его отставка почему-то стала для Москвы условием предоставления сепаратистам серьезной военной помощи. Это может быть совпадением, но действительно именно после отставки и исчезновения Стрелкова силы «народных республик» перешли в наступление. Кто это наступает: те же добровольцы, что и раньше, или кто-то еще?

В середине августа сначала в украинских СМИ, потом в российской блогосфере стали появляться зловещие подборки ссылок на профили «ВКонтакте» российских солдат. Жизнерадостный десантник чекинится где-то в Ростовской области, пишет статусы о боевом братстве и чести или даже об «укропах» и «бандеровцах», которым он покажет, а потом больше ничего не публикует, и на его странице появляются комментарии от друзей, которые пишут, что помнят и скорбят.

В большинстве случаев от таких страниц остаются только скриншоты, увидеть их в реальном времени нельзя, профили и записи в региональных и специализированных группах быстро удаляются. Телефоны, которые указаны в сообщениях об организации похорон, оказываются выключенными. Модераторы групп, ссылаясь на родственников солдат, запрещают пользователям писать о них и блокируют тех, кто все-таки пишет. То есть награждение десантной дивизии боевым орденом происходит на фоне многочисленных слухов о гибели многих десантников, отправленных из Пскова куда-то под Ростов, а также на фоне репортажей с новых донбасских кладбищ, где в пронумерованных могилах лежат то ли российские добровольцы, то ли кто-то еще — словосочетание «солдат номер три» может значить что угодно.

Зловеще выглядит и сам приезд министра обороны во Псков. Сергея Шойгу сопровождает вице-премьер по социальным вопросам Ольга Голодец. Формально Голодец приехала проводить совещание по вопросам внутреннего туризма, но социальный вице-премьер — это ведь и похороны, и медицина, и социальные выплаты. Понятно, что приезд Голодец сам по себе ничего не доказывает и что он мог быть запланирован задолго до ситуации с десантниками, но в сочетании со всеми остальными обстоятельствами появление во Пскове Ольги Голодец можно истолковывать вполне однозначно.

Собрать псковские слухи этих дней было нетрудно — город маленький, новости, обрастая подробностями разной степени достоверности, распространяются быстро. Десантники, о которых идет речь, — по тем же слухам, не срочники, а контрактники, причем их статус на момент переброски в Ростовскую область, как говорят, может быть каким угодно, вплоть до варианта «заставили досрочно расторгнуть контракт, выдали паспорт и в том же обмундировании, с тем же оружием отправили уже формально как гражданского добровольца».

То, чем десантники заняты в ростовской командировке, называется «ходить за границу», то есть, базируясь в Ростовской области, бойцы через незащищенные участки границы якобы ходят на украинскую территорию, участвуют там в боях, а потом возвращаются обратно, как будто ничего и не было (похожую схему описывает дагестанская газета «Черновик»).

Я пытался через псковских знакомых выйти на оставшихся во Пскове десантников или хотя бы их жен, но жены (если верить знакомым) отвечали, что предателями становиться не хотят и говорить ничего не будут, а что касается потерь, то потери вынужденные, «во благо». Несколько раз слышал, что оказание семьям материальной помощи ставится в зависимость от подписки о неразглашении, которую командование берет с жен и родителей погибших десантников.

Еще говорят, что на мемориальных стендах в частях 76-й дивизии (то есть там, куда может попасть только военнослужащий, посторонних не пускают) висят новые фотографии погибших без пояснения, где и при каких обстоятельствах погиб этот солдат или офицер. Говорят об отпеваниях в «военном» храме Александра Невского. Говорят, что в понедельник в городе должны пройти то ли первые, то ли уже очередные похороны. Говорят, что тела иногородних десантников отправляют из Пскова в родные города.

Если гибель псковских десантников — неправда, то государство должно убедительно ее опровергнуть.

Я пересказываю сейчас услышанное от знакомых и полузнакомых людей, которые тоже что-то где-то слышали. Иными словами, я пересказываю сейчас слухи — в военное время мое поведение могло бы быть истолковано как очень тяжелое уголовное преступление. Но это в военное время, а Российская Федерация сейчас, как известно, войны не ведет, в России сейчас, как известно, мирное время. И эти слухи, транслируемые мной сейчас, в мирное время, — это прежде всего вопросы, которые я адресую Министерству обороны Российской Федерации:

— Действительно ли сейчас бойцы 76-й дивизии ВДВ участвуют в операциях по ту сторону российско-украинской границы?

— Сколько действующих или бывших бойцов 76-й дивизии ВДВ погибло или умерло в Ростовской области или около в последние недели?

— Люди, имена которых приводятся в подборках скриншотов типа этой, — есть ли люди с такими именами среди действующих военнослужащих 76-й дивизии или среди тех, кто служил в ней и недавно уволился?

— Действительно ли родственники погибших или умерших бойцов 76-й дивизии ВДВ получают материальную помощь от государства в обмен на обещание молчать?

— За что 76-я дивизия была награждена орденом Суворова?

Сегодня это, я думаю, самые важные вопросы для России. Если гибель псковских десантников — неправда и выдумка, то российское государство должно убедительно опровергнуть эту неправду. Но это если неправда.

А если правда, то получается, что Российская Федерация непонятно по чьему решению, непонятно по чьей воле и непонятно зачем ведет очередную «локальную войну». Если эти слухи хоть в чем-то достоверны, то Россия ведет войну, которая делает недействительными все слова российских официальных лиц по украинскому поводу и которая, как всякая «локальная война», не предусматривает даже честной памяти о тех, кто, выполняя приказ, погибает на ней.

Позорная секретность, уместная только в том случае, если она скрывает нечто запредельно стыдное, — эта секретность выражает сегодня неуважение российского государства и к самим десантникам и их семьям, и ко всему обществу, которое в любом случае имеет право знать, где и на каком основании воюют и погибают российские солдаты. Если, конечно, они там воюют и погибают.

Журналист Илья Васюнин дозвонился по телефону, обозначенному в одном из профилей «ВКонтакте» как телефон вдовы десантника. Женщина передала трубку мужу, который сказал, что он жив, а его страницу в социальной сети взломали какие-то хакеры. Чертова матрица: рассказывая об этом, приходится делать оговорку, что если это правда и с Васюниным разговаривал не особист, запугавший эту женщину, — что же, получается, мы имеем дело с масштабной мистификацией, в которой одних страниц «ВКонтакте» было взломано несколько десятков?

За эти месяцы мы, в общем, неплохо узнали уровень и способности украинской военной пропаганды. Написать, что Стрелков ранен, они могут, на что-то более масштабное способны вряд ли. Радикальный фланг сторонников «Новороссии» давно сваливает все провалы сепаратистов на саботаж «партии мира», которая якобы засела в Кремле. Может быть, если речь все-таки идет о мистификации, то это кремлевская «партия мира», что бы это ни значило, взломала десятки вконтактовских профилей и запустила слух о погибших десантниках? Черт побери, двадцать первый век, информационное общество, а мы до сих пор не в состоянии узнать, правда это или нет, что Псков хоронит десантников. Это как минимум унизительно.

Советского масштаба информационный вакуум вокруг Российской армии.

Отдельной строкой хотелось бы совершить какой-то обидный выпад в адрес, по крайней мере, части моих коллег, российских журналистов. В Москве работает несколько десятков сотрудников российских СМИ, постоянно пишущих о Министерстве обороны, освещающих его деятельность и профессионально следящих за жизнью армии. Эти журналисты ходят на брифинги в Минобороны, гордятся своими первополосными эксклюзивами на военную тему, катаются на военных самолетах и кораблях, пишут о танковом биатлоне, принимают в дар от вице-премьера Рогозина новые модные бронежилеты, задают даже самому Путину острые вопросы о Сердюкове и Васильевой, дружат с генералами и полковниками, делают репортажи об армейских и флотских буднях, позируют в камуфляже.

Газетчики, телевизионщики, сотрудники интернет-изданий — людям, интегрированным в минобороновскую среду, несопоставимо проще, чем любому из нас, узнать любую правду о происходящем вокруг 76-й дивизии. Узнать и написать; даже если не разрешает редактор, даже если минобороновские друзья перестанут после этого тебе звонить, даже если тебя осенью не позовут на очередные учения — есть вещи важнее учений, друзей и редактора. Узнай и напиши — на Кольте, в Фейсбуке, где угодно. Твой долг — именно эта правда, а не добрые отношения с Министерством обороны.

Ответственность за страшные слухи и спекуляции вокруг псковских десантников лежит сегодня не только на российском государстве, но и на российских военных журналистах, не справляющихся с профессиональным долгом. Слухам бы неоткуда было взяться, если бы сегодня в России работал хотя бы один журналист, способный выяснить достоверность сведений о псковских десантниках. В гибели десантников еще можно сомневаться, а в чем сомневаться нельзя — в советского масштаба информационном вакууме вокруг Российской армии. В этом вакууме может остаться незамеченной любая трагедия.

Украинец меня сейчас не поймет; в представлении среднего украинца его страна уже не первый месяц воюет именно с Россией, с Российской армией. Но у российской аудитории все-таки другие отношения с информационной реальностью. Даже если все, что говорят сегодня о псковских десантниках, неправда от начала до конца, российское общество теперь нуждается в доказательствах неучастия российских военных в этой войне. Мы имеем право знать, хоронят ли сегодня кого-нибудь в Псковской области. Имеем право знать, за что Путин наградил дивизию. Российская и советская традиция «незнаменитых войн» располагает к тому, чтобы сомневаться в официальных версиях и тщательно проверять даже совсем фантастические слухи.

colta.ru