Пункт 18. Особенности национальной конституционной игры

Чем больше значений несет в себе слово, тем труднее докопаться до его истинной сути, писал Умберто Эко.

А если этих слов 14 и звучат они так: «Особенности осуществления местного самоуправления  в отдельных районах Донецкой и Луганской областей определяются отдельным законом»?

Если вдуматься, едва ли не в каждом слове - загадка.  Какие - такие «особенности»? И почему не «особенности местного самоуправления», а «особенности осуществления местного самоуправления»? И о каких «отдельных» районах идет речь? И какой «отдельный» закон имеется в виду?

14 слов 18-го пункта Заключительных положений Конституции, предложенных законодателем,  удачно прошли Конституционный суд. Что и не удивительно, потому, что в этих словах нет ничего антиконституционного.

Но тревогу в обществе вызвало не содержание слов. А то, что за ними, как за ширмой, скрыто. И главное - причины этой недосказанности.

Вызвало даже не тревогу, а бурю.

Ни убедительные выступления спикеров провластных сил накануне, ни попытки представить неприятие 18-го пункта как войну с местным самоуправлением, ни запас прочности в 265 голосов первого чтения не ответил на вопрос: за что же все-таки проголосовали депутаты  в таком пестром составе?

Накануне противники законопроекта попросили помощи «клуба» - специалистов конституционного права. Пусть, мол, расшифруют они. И они (Юрий Ганущак, Сергей Головатый, Игорь Колиушко, Юрий Ключковский, Игорь Когут и другие) попытались. Но что можно прочесть в словах, не зная всего бекграунда?

Вот что у них, экспертов, получилось.

1. Ни о каком «особом статусе» речи не идет. И даже не об «особенностях самоуправления». А всего лишь об «особенностях осуществления самоуправления». Какая разница? Юристы считают, что большая. «Особенности осуществления» означают, что все полномочия местных органов власти, заложенные в Конституции, остаются в первозданном виде. Никакого расширения их в «отдельных районах» не предполагается. Тем более, речь идет не о каких-то автономных образованиях, а всего лишь об исполкомах местных советов.

2. Да и «особый статус» сам по себе, без соответствующих законов, мало что значит. С самого начала действия Конституции 1996 года  с таким статусом живет (и мучается) город Киев. Формально он есть и у Севастополя. Но в отличие от Киева, специальный закон о самоуправлении в приморском городе так и не приняли. Все эти двадцать лет опасались, что севастопольский мэр, контролируемый штабом ВМС РФ, установит там российские порядки. В конце-концов так и случилось, но (возможно благодаря отсутствию закона) не сразу.

3. Для чего же нужны эти «особенности осуществления»? Юристы  не любят прямо связывать поправки в Конституцию с Минскими соглашениями. Ибо соглашения эти никакой легитимности в правовом поле Украины не имеют. Поэтому все объясняют так: дескать, на востоке Украины самоуправление пребывает в зачаточном состоянии. Здесь нет традиций. Это не то, что западная Украина, где Магдебургское право города получили еще в ХIII веке. Потому братьям на Донбассе надо с демократией помочь. Тем более, что «особенности» там не в диковинку: в прифронтовой полосе уже действуют военно-гражданские администрации, Конституцией, кстати,  не предусмотренные.

Затрудняются  правоведы сказать и то, о каких именно «отдельных» районах идет речь - тех, что на оккупированной, или тех, что на нашей стороне? В предложенном тексте 18-го пункта это не уточнено.

4. Никакой, упомянутый в поправках к Конституции  «отдельный» закон  не может выйти за ее рамки. А если случайно «получится», то его сразу же опротестуют в Конституционном суде. А потому никакого языкового самоопределения, никаких  специальных договоров между местными советами и Кабмином и, тем более, никаких международных договоров не может быть. Местное самоуправление будет заниматься тем, чем должно - строить канализацию, ремонтировать дороги, обустраивать больницы и школы.

5. Более того, Запорожский облсовет как и Львовский горсовет уже нарушили Конституцию, вынося на обсуждение сессий первый - законопроект о спецстатусе региона, а второй - обращение к ВР с требованием не принимать изменения в Конституцию. Этим они превысили свои полномочия. И после децентрализации префект сможет подобные решения отменять, а сами советы рискуют нарваться на роспуск.

6. Вообще, 18-й пункт Заключительных положений, как говорят наши правовые авторитеты, никого и ни к чему не обязывает. И нужен он лишь для того, чтобы выполнить обязательства перед европейскими партнерами. Сказано было: включить пункт об «особом статусе» - вот и включили. Это как на требование: «Скажи пароль!» сказали: «Пароль».

7. Самый убойный аргумент «за» законопроект был тот, что Кремлю и сепаратистам этот закон очень не нравится. И именно потому, что нет в нем никакой конкретики.  ДНР и ЛНР «в порыве негодования» даже решили внести поправки в него. А то, что для них плохо, для нас хорошо.

8. Это «большая дипломатическая победа». Потому что мы начали свою игру, перешли от «объектности» к «субъектности».

9. Наконец, все это временно. Туджман в Хорватии тоже под давлением Европы напринимал законов об особом статусе Сербской Краины. А через четыре года силой все территории вернул!

Так, может быть, нечего скандалить? Может, это не «зрада», а действительно великая «победа»?

Увы! Не все сомнения можно так просто развеять.

10. Например, закон «Об особом статусе», который упоминается в 18-м пункте, на самом деле уже существует с прошлого года. А в этом году в него внесены поправки. Он, как выражаются правоведы, действует, но не применяем. А ведь, если вы не забыли его текст, там - полный фарш всех сепаратистских требований, включая официальный русский язык, народную милицию, согласование прокуроров и проч. Он буквально нашпигован неконституционными статьями. Для чего это делалось? Чтобы потом легализовать с помощью поправок в Конституцию? Или это просто вывеска для сепаров? Любой депутат может обжаловать существующий закон в Конституционном суде, и суд признает его антиконституционным…

Или не признает? Наш суд, напуганный люстрацией и озабоченный сохранением накопленных богатств, что хочешь может вытворить.

11. Чтобы не доводить дело до крови, (которая, увы, уже пролилась возле здания ВР) можно было бы принять в одном пакете с конституционными поправками и новый закон «Об особом порядке осуществления самоуправления…». Но не приняли. И знаете почему? Один из перечисленных мною юристов объяснил: чтобы раньше времени не открывать карты перед Кремлем и сепаратистами. Чтобы они не заволновались, словом.

То, что заволновался народ у Верховной Рады - это не страшно?

12. Странно, что место для 18-го пункта нашли именно в Заключительных положениях, там, где обычно рассказывают о действии норм в переходной период, с конкретными сроками. Сроки же действия новеллы об «особом статусе» не определены. То есть он может действовать вечно? К чему бы это?

13. Открытым остается вопрос: как при таком сопротивлении  можно рассчитывать на 300 голосов? А именно столько нужно, чтобы изменения  вошли в тело Конституции.

Может быть, во втором чтении законопроект вообще не собираются принимать?

Или  тут в чем-то подвох? Зачем, была нужна эта «юридическая эквилибристика»?

Пасьянс складывается так, что то, что мы видим сегодня в ВР - это не совсем законотворчество. Это, как писал когда-то Сергей Переслегин, «игра на геополитической шахматной доске», в которой пробует свои силы наше политическое руководство. Не потому ли все эти законопроекты, их появление и голосование часто сокрыто под покровом тайны, что их главная цель: поводить за нос Путина, выиграть время, а там либо шах помрет, либо ишак сдохнет?

Это хорошо, что мы ввязались в игру. Но вопрос в том, будет ли результативна политика, в основу которой положено желание кого-то перехитрить? Да еще с использованием Конституции?

И сможем ли мы вести игру с наперсточником Путиным на равных? В условиях, когда он постоянно меняет правила игры. И когда все время меняется расстановка фигур на нашей стороне доски: оппоненты становятся союзниками, вчерашние заединщики - принципиальными врагами? И уже гибнут люди. Не на фронте, а у стен парламента…

Сильны ли мы и едины ли для такой игры, как были сильны и едины хорваты? Поймем ли, что не всегда нужно тянуть время, и выигрыш темпа иногда успешнее позиционной игры?

И не переоцениваем ли мы значение наших законов для кремлевского карлика? Когда он обращал на них внимание? Чтобы напасть, ему не нужно 300 голосов в нашей ВР…

Євген Якунов, журналіст, для Укрінформ