Війна на Донбасі, українці та іноземці у вирі подій. Уривок з книги "Шлях додому" Сергія Фурси

21 грудня, 2017 четвер
11:32

"Шлях додому"- драматична історія про пошук головним героєм самого себе і своєї життєвої дороги "по краю", за крок від смерті, через перипетії донбаської війни, де доля звела всіх персонажів

"Шлях додому" - дебютна книга відомого українського публіциста і фінансового блогера Сергія Фурси.

... Успішний американський бізнесмен Майк Лозинські разом з "особливим фахівцем" - загадковим Алексом, головним героєм книги, їде на бунтівний Донбас визволяти свою сестру Еліс. Дівчину взяли в заручниці бойовики, які вимагають за неї викуп і ... самого Майка. В протилежному "куту рингу" ті самі викрадачі: тут і відставник російської армії кримчанин Трофимов, який радісно вітав "російську весну" і разочарувався в ідеї після фатального відрядження на Донбас, бандити з 90-х, "військові консультанти" і "солдати удачі" різних мастей ...

Чи впорається зі своєю благородною місією головний герой? ..

Еспресо.TV разом з автором книги "Шлях додому" Сергієм Фурсою публікує частину книги. 

Уривок наведено мовою оригіналу.


Глава 27

Страшно болела голова – пульсирующей болью в нескольких местах. Такой знакомой болью, которая доказывала, что жизнь продолжается! Но это было единственное приятное... Сознание возвращалось постепенно, зато боль ворвалась сразу, заполонив собой все. Первые мысли были о боли, первые ощущения – боль. Прошло несколько минут, прежде чем боль стала лишь одним из элементов реальности, наряду со звуками, запахами, а потом и светом. Чтобы увидеть свет, пришлось открыть глаза, залитые кровью. Болела не только голова, болели и ребра – это говорило о том, что тени не ограничились лишь одним ударом приклада по черепу.  Алекс лежал на небольшой деревянной койке, его руки и ноги оказались, как ни странно, не связаны. Но это он скорее ощущал.

Первое, что он увидел перед собой, была тусклая лампочка, периодически мигающая и издающая звук, напоминающий гудение назойливого насекомого летним вечером. Она висела прямо над Алексом на сером потолке, несущем давние следы влажности и разрухи.  Какое-то время Алекс просто лежал и смотрел на мигающую лампочку, не в силах бороться с болью. Лампочка, казалось, специально играла с напряжением, а может, просто была не способна ни долго светить, ни окончательно погаснуть. Алекс осторожно повертел больной головой, осматриваясь; пробежался глазами по сырому потолку, где горело еще несколько таких же неуверенных в себе ламп.

А потом перед ним вдруг возникло лицо молодого парня, совсем юноши. Его щеки все еще покрывал пушок, а не щетина – это можно было рассмотреть там, где лицо паренька не украшали кровоподтеки и ссадины. Юноша был белобрыс, его короткие кудрявые волосы пребывали в беспорядке, делая молодого человека похожим на сказочного героя – впрочем, этот эффект напрочь убивал видавший виды камуфляж, в который был одет «Прекрасный Принц». И еще глаза – большие круглые глаза, в которых решительно невозможно было увидеть хоть что-то. Абсолютно пустые глаза… А вот движения у юноши были резкими и какими-то корявыми. Он стоял над Алексом и, казалось, ждал его пробуждения. Увидев, что тот проснулся, он, не проявляя никакой агрессии, но угловато двигая руками, заговорил:

- Проснулся. Живой. Как хорошо! Очень хорошо… Только не шуметь. Надо вести себя тихо…

Паренек отошел, все еще что-то бормоча себе под нос, а Александр наконец-то смог рассмотреть помещение целиком. Судя по всему, он оказался в подвале, – достаточно большом, порядка ста квадратных метров. Там стояло довольно много кроватей, на одной из которых и лежал Алекс. Кроме него, в помещении находилось человек десять. Никто из них, кроме белобрысого юноши, не обратил на «воскресшего» никакого внимания.

Свет, как оказалось, давали не только мигающие лампочки, но и два небольших зарешеченных окна под самым потолком с противоположной от Алекса стороны.  Там же валялись сваленные кучей – совсем как недавно на заброшенной ферме! – матрасы. Алекс присел на своей койке, осматривая себя и борясь с приступом тошноты, который подкатил к горлу сразу же, как только он приподнялся. Руки и ноги были целы, если не считать незначительных ссадин, да и ребра болели в общем терпимо. Как ни странно, четки не пропали, а остались на своем месте в кармане. Боевики изъяли только то, что имело мирскую ценность: оружие, деньги и телефон. В центре подвала (наверняка – школы или другого казенного помещения) стоял стол, на котором лежал мужчина. Возле него склонился другой, похлопывающий того по плечу и что-то говорящий вполголоса. Мужчина на столе бредил; у него не было одной руки. Стоящий над ним человек лет пятидесяти, седой, с аккуратной «чеховской» бородкой, поднял глаза на Алекса, улыбнулся ему и сказал:

- Я сейчас подойду к вам, посидите.

«Добрый доктор Айболит», подумал про себя Алекс и улыбнулся. Даже в таком месте был свой добрый доктор… Кое-кто теперь обернулся на Александра и смотрел без враждебности, но никак не проявляя своего интереса. Внешний вид находящихся в подвале указывал на то, что они давно тут находятся и что все они – военные. Кроме «Айболита»

- Все в порядке, док. Моя голова выдерживала удары и покрепче.

Алекс поднялся и поковылял к столу, возле которого на табуретке сидел седовласый мужчина. Голова все еще кружилась, но уже функционировала в более-менее привычном режиме. Алекс подал руку доктору, тот ответил крепким рукопожатием – даже на удивление крепким как для такой маленькой аккуратной руки.  От мужчины, лежащего на столе, веяло жаром. Пот струился по его лицу, а сам он пребывал где-то очень далеко от этого места. У него было красивое лицо с правильными чертами и высоким лбом, над которым красовался козацкий чуб. «Айболит» на время отвлекся от своего пациента и посмотрел на Алекса.

- Как вы, молодой человек? Позвольте, я на вас взгляну?

«В таком месте можно встретить кого угодно… И перед тем, как дотронуться до человека, вопросы волне уместны!», подумал Алекс. Он утвердительно кивнул, и его новый знакомый взял осматривать рану, которую приклад оставил на голове Александра. Потом настал черед глаз. Человек с бородкой изучил состояние глазных яблок, проверил реакцию зрачков, а затем вынес вердикт:

- Жить будете.

- Спасибо, доктор. Вы же доктор? Меня, кстати, Александром зовут. Можете называть меня Алекс.

- Приятно познакомиться, Александр. Алекс. Хотя мы тут все, конечно, хотели бы узнать друг друга при других обстоятельствах… м-да… Однако, добро пожаловать! Меня зовут Станислав. Вас принесли вчера днем, бросили на пол. Вы их чем-то очень разозлили.

- Да, это я умею. Это вы меня положили на кровать?

- Мы. Я один бы не справился. Вы заставили поволноваться за вас, но оказались очень крепким! 

Они переговаривались в полголоса, и все равно большая часть голов была теперь повернута в их сторону. Светловолосый юноша снова подошел к Алексу, постоял, пристально рассматривая новенького, но после того, как Станислав похлопал его по плечу, расслабленно вздохнул и ушел к окну – смотреть туда, откуда светило яркое дневное солнце.

- Я пролежал тут почти сутки?

- Да.

Алекс кивнул. Сутки. За это время его товарищи должны были либо дойти до украинской территории, либо… о другом «либо» думать не хотелось. Иначе все было лишено смысла! А смысл должен быть, пока он жив, – смысл и надежда.

- Что с ним, доктор? – спросил Алекс, показывая в сторону стола и лежащего на нем мужчины.

- С ним все плохо. Боюсь, что долго он не протянет. Нас привезли сюда вместе – несколько недель назад, еще до прихода чеченцев. Мы волонтерили вдвоем. Это Гнат. Гнат – пацифист. Говорил, что воевать он идти не может, нельзя убивать людей. Но помогать армии, как патриот, обязан. Ну вот, мы ехали на передовую, везли помощь. Заехали не туда… Меня сильно избили, и я пришел в себя слишком поздно, долго лежал без сознания. В это время он… с ним… ох, в общем, у него на руке была татуировка. Тризубец.  Эти увидели… Они отрезали ему руку. Пилой. Связали и отпилили руку. М-да… Вот так… Когда я пришел в себя, уже началась гангрена. Будь мы в больнице, его можно было бы спасти. Но здесь? Я просил их дать мне то, что нужно, но они только смеялись…

Станислав махнул рукой и встал со своего табурета, тоже отойдя к противоположной стороне подвала, где оба маленьких окошка были слегка приоткрыты, запуская воздух снаружи.  Стоящий там до этого юноша смутился, и, опустив голову в пол, поспешил ретироваться. Алекс последовал за доктором. Теперь они стояли у окна вдвоем. Если очень постараться, можно было различить снаружи широкую площадь, огражденную забором. По периферии площади были установлены скамейки. У одной из них, в тени дерева, стояла группа людей в камуфляже. Оттуда доносились обрывки фраз на незнакомом языке и смех.

- Вы не военный врач?

- О, нет! Я всегда был очень далеким от войны человеком. Всегда пытался уйти от войны. А вот мой отец был военным! Офицером. Путешествовал по всему Советскому Союзу… Я например родился в Германии, в гарнизоне… Простите, вам интересно? Я так, не спросясь…

- Что вы, доктор, мне очень интересно! Тем более, никакого другого занятия у меня все равно нет. А когда мы с вами говорим, я отвлекаюсь от того, что у меня болит голова.

Они оба улыбнулись и доктор, судя по всему давно не имевший достойного собеседника – а это всегда тот, кто готов вас слушать, – облокотившись на прохладную стену подвала, продолжил:

- Так вот, родился я в семье офицера и по папиной задумке должен был тоже стать офицером. Но я не хотел. И мать моя очень этого не хотела. Не только потому, что офицерство в СССР обещало ужасную кочевую жизнь. Просто я всегда был уверен, что мое предназначение – не отнимать жизнь, а спасать ее. И вот, всеми правдами и неправдами, разбив отцу сердце так, что он со мной не разговаривал потом лет десять, до рождения внука, я ушел в медицину. И ушел удачно! Я стал хирургом и, поверьте, очень хорошим хирургом. Боже, вы бы знали, как я боялся за свои руки, когда они тут меня били!.. Все прячут голову, закрывают ее, как могут, а я инстинктивно прятал руки. Так вот, я стал хорошим хирургом, и со временем у меня появилась своя клиника. До самого Майдана я был успешным, богатым человеком, у которого есть имя, бизнес и достаточно свободного времени, чтобы путешествовать по миру. Когда я увидел кадры, облетевшие весь мир… Я ведь и тогда был не дома! Я путешествовал. Был с женой на Гоа. И вот мы увидели это видео, как бьют студентов. Потом первое декабря и снова насилие. И снова люди, которым нужна помощь! Я понял, что мое место там. Что я должен помогать людям. Что вот та цель, ради которой я не говорил с отцом десять лет! Что именно ради этого я и шел в медицину! Вы знаете, это огромное счастье – снова найти себя. Снова найти свое призвание. Не комфорт, не деньги, и не достаток! А именно самого себя… Я как будто вернулся в молодость. Ну, и потом месяцы на Майдане, в мороз... Я никогда не был так бодр, я никогда не работал так продуктивно! И так активно. Я почти не спал. И почти не уставал. Сутками не бывал дома. Я познакомился с такими потрясающими людьми!.. Все мои приятели последних десятилетий показались мне скучными мещанами. А на Майдане были как раз те люди, с которыми, как говорится, можно пойти в разведку. Я помню ночь восемнадцатого февраля… Когда кольцо смыкалось вокруг Майдана, когда горели баррикады и казалось, что все рухнет. Эта ночь начиналась как ночь отчаяния, но потом… Вы знаете, я ведь всегда был только на Майдане. Никогда на Грушевского! Туда ходили очень определенные люди, так выходила агрессия, а Майдан – это всегда было Убежище с большой буквы. Так вот, ночь Отчаяния. Которая закончилось утром Надежды. И это утро подарила нам горстка людей, те немногие, кто не испугался. Не ушел. Кто стоял на баррикадах, отражая атаки беркута. Всю ночь! Когда казалось – и не раз! – что все должно рухнуть. Что вот сейчас это волна захлестнет последний островок Свободы. Но каждый раз черная волна отходила… И я перевязывал головы людям, которые торопили меня, чтобы я в свою очередь торопился, дабы они стали в строй. Очень маленький строй людей… И Гнат был среди них. И вот после утра Надежды были еще и другие, более странные утра. И было то утро, когда я складывал трупы молодых, полных жизни людей, которых теперь называют Небесной сотней. Констатировал смерть, скрывал слезы от телекамер и от родственников, разрывался внутри... Это было утро, когда я не мог помочь всем. Но кому-то – мог! Мы спасали жизни. И после этого я уже не мог просто так вернуться. Купить билет на Гоа и улететь отогреваться. Когда забрали Крым, когда пошло вторжение, я не мог оставаться в стороне. Мы начали отправлять помощь на передовую. Те люди, которые были с нами на Майдане, они остались вокруг нас и тут. Кто-то ушел в добровольцы, кто считал это своим долгом. А кто не мог взять в руки оружие, занялись спасением жизней. Как и я. Я же владел клиникой. Я знал, где взять и что взять. Я был на своем месте в Киеве. А ребята приезжали и уезжали. Они приносили вести с передовой, ругали генералов, хвалили бойцов. Передавали приветы. И я решил, что тоже должен съездить сюда. Один раз. Как кричала моя жена!.. Вы не представляете!.. Она никогда на меня не кричала. А в этот раз и вопила, и плакала, а я убеждал ее, что это безопасно. Я ведь сам в это верил! Пока мы не свернули не туда… И теперь вот я попал в другой мир. Я не ропщу, сам виноват! Да и жив еще остался. Мне еще хорошо… Они узнали, что я врач, и стали относится лучше. Им тут нужен врач, чтобы исправлять то, что они делают. Чтобы меньше ребят поумирало. Чтобы обменивать пленных. Да, врач им нужен!.. Сейчас, конечно, чуть меньше, а раньше… Большая часть парней здесь дольше, чем я. Они попали сюда еще в то время, когда тут дислоцировались ополченцы. Они и нас с Гнатом оприходовали. Это были очень страшные люди. Кажется, что чеченцы звери. Что они жестоки. Это тоже правда. Но их жестокость естественна. Это жестокость зверей. Искренняя и даже здоровая. А те были другие… Кто такие эти ополченцы? Бандиты местные, плюс такие же из России. Много… Пришли на запах крови. Не профессиональные военные! Не отставники! Те – другие... А это бывшие уголовники или просто гопники. И жестоки не естественно. Они мучили, не выпуская агрессию, а получая удовольствие. Они как бы проводили эксперименты. Отрезали часть тела и смотрели, что будет… Как будто им было любопытно, что у вас под кожей. Любопытно, как вы будете страдать. Как громко вы способны кричать или как сильно вы способны умолять вас оставить в покое. Они и мучили, и унижали. Набирались сил от страданий. Ножи, паяльники – это были их кисти, которыми они рисовали шедевры. Свои шедевры, в своих страшных головах. Их теперь перебросили ближе к аэропорту, взамен пришли чеченцы. Теперь вот почти по Толстому – участвую среди степей Украины в кавказской войне...

Алекс выслушал исповедь доктора. Он знал, что Станиславу нужно все сказать, пусть для этого и понадобится много времени. Он знал, что его надо слушать. И с каждым словом сам Александр становился все ближе и ближе к Станиславу.

- Ха, так я попал сюда еще в удачное время!

- А вы сохраняете бодрость духа, Александр.

- Доктор, еще сутки назад я был уверен, что погибну. Сейчас же я жив, почти цел и невредим.  А значит, борьба еще не окончена! Эти стены – всего лишь стены, из которых можно выбраться.

- Вы думаете убежать?

- А вы что, не думаете?

- Моя Голгофа здесь. Теперь – тут. Судьба меня привела в этот подвал. И здесь я нужен моим пациентам больше, чем где бы то ни было.

- А разве ваши пациенты не мечтают о свободе?

- О, они живут этой мечтой! Но я вам расскажу одну историю. Когда-то, несколько лет назад – теперь кажется, что еще в прошлой жизни, – я был во Франции. Мы взяли с женой машину и катались по замкам Луары. Была ранняя осень, жара уже давно спала, и гулять по узким улочкам французских городов было одно удовольствие. Однажды вечером, когда жена осталась в номере поспать, а я пошел гулять и охотиться за впечатлениями, я познакомился с уличным музыкантом. Купил бутылочку вина, шел с ней в номер, а в итоге распил с ним вместе. Он прекрасно и душевно играл на гитаре, а еще прекраснее рассказывал истории. С такой, знаете, мечтательной улыбкой, с которой могут говорить только романтики или сумасшедшие. И вот он мне рассказал одну историю – наверное, свою главную историю. Когда-то давно, лет десять назад, он играл на улицах Парижа. Недалеко от Монмартра. А еще он был влюблен. В одну прекрасную женщину, актрису, чье имя он даже не произносил. Не хотел озвучивать и святотатствовать. Он мечтал о ней, он сочинял для нее песни и музыку, но не смел и подумать, что однажды встретится с ней тет-а-тет. И вот – как он рассказывал – был один осенний день, когда уже кружатся желтые листья, а небо затянуто тучами, угрожая пролиться дождем, но не выполняя угрозу. Вот в такой день он сидел на своем бордюре и играл. Играл как никогда хорошо, ведь осенняя меланхолия отлично ложилась на его грустные мелодии о неразделенной любви. Он играл, представляя, как танцует с ней под дождем. И вот вдруг из толпы кто-то выделился и подошел к нему. Когда он поднял глаза, он увидел, что это была она, та самая прекрасная муза. Она подошла бросить ему купюру в 10 евро. И улыбалась одной из своих улыбок, которые сводили с ума его и еще тысячи несчастных по всему миру. Но она улыбалась ему, как милому ребенку. Глядя сверху вниз! Просто улыбалась… Бросила деньги, развернулась и ушла, спеша куда-то. И для него этот день стал самым ужасным в жизни, хоть должен был стать самым прекрасным. Он разрушил его мечты. Столкнул их с суровой реальностью. Этот день стал трагическим днем. После которого он ни разу не засыпал трезвым. И вот почему я вспомнил эту историю: когда вы говорите об этих ребятах, о том, что им нужна свобода, то я знаю, что освобождение станет для многих из них тем самым трагическим днем, забрав у них мечту об идеальной свободе и подарив настоящую. С которой они не будут знать, что делать. Как жить. Вы же не знаете, что с ними тут творили… Они говорили только мне, как доктору. Говорили и рыдали.

Станислав окинул взглядом на помещение, где, казалось, уже все перестали обращать на них внимание. Из окна доносилась мелодия. Кто-то совсем рядом включил музыку! И прекрасная дева – а судя по голосу, она могла быть только прекрасной, ибо красивым женщинам прощают все, даже отсутствие таланта, – пела по-русски.

- Парни, молодые парни… Что они будут делать там после того, что с ними сделали тут? Как жить мужчине, которого кастрировали? Да-да, вы не ослышались, Александр! Такие эксперименты тут практиковали. «Чтобы укропы не размножались». Что остается парню, который теперь не будет мужчиной? А некоторым и никогда ими не были, вот как эти ребята, срочники. Стоит им попасть на свободу, и они бросятся под поезд. Понятно, что я не буду вам мешать, если вы решите бежать и если придумаете, как это сделать. Но я не имею морального права уходить сам, пока здесь есть хоть кто-то из наших, и не готов давать ребятам надежду разговорами о побеге и склонять их к этому. Вы меня понимаете, Алекс? Я вас не знаю, не знаю, кто вы и как здесь оказались, но мне важно, чтобы вы меня поняли. Даже не знаю почему.

Станислав говорил, склонив голову чуть вправо, вкрадчиво и спокойно, стараясь разглядеть в глазах Алекса ответ. Александр понимал, что доктору меньше всего нужны проблемы, который может принести неспокойный узник. И хотел как можно быстрее заверить его, что он таких проблем не доставит.

- Станислав, я вас понимаю. Больше, чем вы думаете. Не переживайте. Да и рано мне говорить и думать о побеге, пока я не знаю, где мы и что мы... Вдруг это место – замок Иф, и для того, чтобы выбраться, понадобится двадцать лет?

Доктор рассмеялся. Алекс видел, что он расслабился и перестал сожалеть о том, что, вероятно, сказал слишком много.

- Доктор, а это все, кто тут содержится в плену?

- Нет. Они забрали самых крепких, кто способен продуктивно работать, еще с утра. Отрабатываем свой хлеб, как они говорят… Не знаю, что они приготовили сегодня. Обычно людей возвращают к темноте. И вы, Алекс, я вижу, уже достаточно в форме, так что думаю, завтра и вас попросят потрудиться.

Алекс улыбнулся. Он бы был рад, но очень сомневался, что это возможно... В это время Гнат, похоже, пришел в сознание: он застонал. Доктор поспешил к нему, оставив Алекса одного у окна, что позволило вернуться к изучению своего «замка Иф». Два окна, расположенных чуть выше человеческого роста, высотой около тридцати сантиметров и шириной около метра. Стекол не было, зато с другой стороны окна перекрывались вертикальной решеткой. Если, взявшись на нее, подтянуться, можно хорошо рассмотреть весь двор, а заодно испытать, насколько эта решетка крепка.

Испытание показало, что решетку сделали на славу и простого варианта выйти наружу не будет. На площади шириной несколько сот метров, которая теперь превратилась в плац, были видны боевики числом около десяти, и парочка котов. Боевики прятались в тени, а коты, наоборот, нежились на солнце. Коты чувствовали себя здесь полноценными хозяевами, не особо обращая внимания на то, какие люди с оружием сюда приходили, сменяя друг друга на протяжении нескольких последних месяцев. Помимо здания, в подвале которого проснулся этим утром Алекс, на территории было еще одно невысокое сооружение из белого кирпича, в котором, вероятно, в бывшие мирные времена располагалась администрация. Двухметровый бетонный забор окружал всю территорию, которая в прошлой жизни, возможно, была авторемонтным предприятием или автобусным парком. За забором был виден конус террикона, возвышавшийся нам местностью, как вулкан над Помпеями.

Это позволяло Алексу сделать вывод, что он все еще в Лариново. Вид из окна был достаточно однообразным, а привлекать лишнее внимания со стороны боевиков Алекс, конечно, не хотел – поэтому он, удовлетворившись обзором, соскочил вниз. После яркого света глаза не сразу привыкли к полумраку подвала. Но там ничего не изменилось. Доктор склонился над умирающим товарищем, все прочие продолжали пребывать в полусознательном состоянии, лежа на своих местах. И только кудрявый юноша ходил кругами по подвалу, иногда исподтишка поглядывая в сторону Алекса.

Александр присел у стены, пытаясь расслабиться. Ничего лучшего он придумать сейчас не мог. Кто знает, может, доктор и прав, его поведут на работы и тогда ему удастся сбежать. А может, будет допрос. Должен же быть допрос, особенно после убийства майора! Наверное, думал, Алекс, они просто ждут кого-то уполномоченного. Ситуация ведь не простая. Этим чеченцам все равно, кто он и что он. Он убил их товарищей, и теперь им бы хотелось убить его. Но он жив. А значит, кому-то нужен. Про Элис наверняка знает очень мало людей. После майора следующим всегда называли генерала, а потом – таинственного Иваныча. Никто другой не может задавать ему вопросы.  Но вряд ли стоит ожидать визита самого главного человека. Значит, мы ждем генерала. «Интересно, будет ли предварительное собеседование с чеченцами?», подумал Александр. Этого бы очень не хотелось. Хотя, с другой стороны, каждый шаг в сторону из этого подвала дает шанс сбежать. Но теперь они вряд ли будут недооценивать его.

Алекс просидел так около часа – смотря в одну точку на противоположной стене, перебирая четки и размышляя. Его медитацию прервал шум на плацу. Кто-то, чей голос явно говорил о высоком положении в местной иерархии, громко отдавал команды, возможно, замечая попутно, что воины ведут себя слишком расхлябано, и их матери ими бы не гордились. Или еще что-то вспоминал про их матерей, конечно же, в рамках этики народов Кавказа. Прошло еще несколько минут, и Алекс услышал лязг открываемой двери. Несколько пленных, чьи койки располагались у входа, отскочили, как маленькие зверьки при появлении автомобиля. Открытие этой двери редко когда приносило хорошие новости, лишь иногда означая еду или возвращение товарищей по несчастью. Но сейчас было еще слишком рано для обеда и тем более рано для возвращения пленников.

В двери появился высокий тучный чеченец с автоматом Калашникова. Он сверкнул глазами, огляделся вокруг и не найдя, кого можно пнуть, стал выглядеть еще более озлобленным. Когда глаза боевика привыкли к полумраку подвала, он нашел взглядом Алекса и прокричал:

- Эй ты, вставай, собака! Выходи.

«А вот и допрос», подумал Алекс. Все произошло гораздо быстрее, чем предполагалось. Он встал и под сочувствующие взгляды пленников пошел к выходу. «Интересно, был ли этот бугай вчера, когда я убил их майора?», подумалось ему. Боевик если и не присутствовал вчера в расположении, то явно был наслышан об Алексе. Он отошел, не допуская контакта, а за дверью Александра встретили еще два автоматчика. И две пары горящих ненавистью глаз, не обещавших ничего хорошего.

- Иди и не рыпайся, сука.

Алекс улыбнулся и вышел на яркий свет, слегка замешкавшись. За что тут же получил удар прикладом в спину. На улице было еще пятеро людей с автоматами, что даже польстило Алексу. «Уважают!», подумал он.

- Иди вперед, прямо.

Алекс думал, что его направят к небольшому зданию, но ошибался. Его подвели к северной стене, если так можно назвать серый скучный бетонный забор. Конвоиры остановились метрах в десяти от него. Когда Алексу велели замереть, он понял, что все боевики держатся на приличном расстоянии. А еще он понял, зачем его вывели. Что ж, оставался небольшой шанс, что это психологический трюк, ложный расстрел, который должен сломать узника. По крайней мере, этот вариант событий ему нравился гораздо больше, чем другой, совсем печальный.

- Повернись и стой ровно, сука. Пришел твой час расплаты. Молись своему богу, если умеешь!

Молиться Алексу совершенно не хотелось. Он повернулся, прищурившись на ярком солнце. Напротив него стояли десять боевиков, направив стволы своих автоматов в его сторону – как стояли расстрельные команды везде и всюду в последние сто лет, независимо от континента или цвета кожи. Это позволяет сменить ответственность палача, выбивающего табуретку из-под приговоренного к повешению или опускающего меч на шею жертвы, на коллективную безответственность группы. И всегда, наверное, глаза у них были одинаковыми. Разве что попадали в их ряды наивные юноши, у которых могли трястись руки и которые проклинали судьбу, заставившую взять оружие. Но таких напротив Алекса сейчас не было. Все лица были жесткими, а взгляд предвкушал расплату. Возраст боевиков был разный, из-за густых бород было трудно определить, кому сколько лет, но даже у самого юного из них не было в глазах ни капли сочувствия.

Алекс прикинул свои шансы. Они были нерадостны, гораздо меньше, чем вероятность победы сборной Албании на чемпионате мира по футболу. Гораздо меньше… Проделать путь до забора и перепрыгнуть через него, не получив ни одной пули, было крайне маловероятно. Как и броситься на боевиков и добраться до хотя бы одного из них, не получив пулю. Алекс всегда думал, почему приговоренные к смерти не сопротивляются? Ведь это так нелогично – бездействовать в тот момент, когда тебе нечего терять. Даже когда тебя ведут на плаху через оголтелую толпу, с радостью бы линчевавшую приговоренного. Все равно шансы больше, если бороться. Но сейчас, в последние минуты, чувство собственного достоинства перевешивало мизерные шансы на побег. И на жизнь. Достойно умереть, не дать себе слабину прямо перед смертью вдруг стало гораздо важнее, чем ожидалось.

Алекс осмотрелся. Более унылое места для того, чтобы погибнуть, было трудно придумать. Этот серый забор... Этот пустой плац, где его кровь впитается в песок, который потом будут вылизывать кошки… И зрители – те же палачи, да доктор, лицо которого он теперь видел вдалеке через решетку… Алекс не чувствовал отчаяния. Только обиду. И злость. Но даже эти чувства показывать врагу не хотелось. Он достал четки и стал перебирать их, стараясь успокоиться. Солнце палило почти как в пустыне, и пусть его кожа давно привыкла к безжалостным лучам, этот загар не доставлял никакого удовольствия. К тому же очень хотелось пить. И болела голова. Боль снова вернулась, решив, похоже, именно так проводить Алекса из мира живых. Боевики медлили. Наверное, они ждали команды. Ждали того самого таинственного человека с громким и властным голосом, который уже приказал им вывести его на плац.  Но и это ожидание, растягивающее его последние секунды на Земле, не могло длиться вечно.

Из окна напротив за последними минутами Алекса наблюдал Станислав. Он подтянулся на решетке, еще несколько человек подошло ближе к окнам, заинтригованные как внезапным появлением новичка, так и его быстрым выводом на расстрел. Первый расстрел, который тут наблюдали! Пленные могли умереть от пыток, от побоев, но еще ни разу никого не расстреливали. Станислав видел, как Алекс развернулся, и, прищурившись посмотрел на боевиков. Потом он достал из кармана четки: нефритовые шарики играли на солнце. Алекс стоял перед ними, неожиданно расслабленный, похоже, смирившись со своей участью. Боевики не стреляли. Ждали. Судя по всему, своего командира, Ибрагима. Один раз доктор видел его, когда сюда только пришли чеченцы. Он был в кабинете, который по праву занимал новый начальник. Это был переходящий кабинет, когда-то тут сидел директор, потом пришел мойщик машин, победивший в короткой схватке за звание «царя горы», а теперь вот Ибрагим. Чеченец выслушал историю Станислава, кивнул и сказал, чтобы доктор продолжал делать то, что он делает. Ничего не обещал. Но с тех пор его больше не били.

Ибрагим был высоким статным мужчиной с аккуратной бородой и орлиным профилем. Теперь именно его профиль и видел Станислав, ожидая развязки. Командир подошел к боевикам, что-то сказав им на чеченском. Те рассмеялись, он же просто улыбнулся. Поднял руку, и боевики синхронно вскинули автоматы. Улыбнулся и Алекс. Но вдруг, вместо того, чтобы скомандовать «Огонь!», как бы это команда ни звучала по-чеченски, Ибрагим коротко сказал что-то, что заставило боевиков опустить оружие. Потом случилось вообще непонятное. Ибрагим подошел к Алексу и заговорил, при этом указывая пальцем на четки. Говорили они не по-чеченски, но и не по-русски.  Станиславу этот язык показался похожим на тот, что он слышал в порту Марселя, сойдя туда однажды летним утром с круизного лайнера. В другой жизни… Ибрагим и Алекс обменялись несколькими фразами. Потом заговорил сам Александр. Стояли они вплотную друг к другу, и говорили так тихо, что уже не только доктор, но даже и остальные чеченцы не могли их слышать. Доктор видел, как Алекс приложил руку к сердцу и в конце своей фразы поклонился. То же самое проделал Ибрагим. А потом он достал из кармана кителя точно такие же четки, какие доктор видел у Алекса, и обменялся ими с пленником. После чего повернулся к чеченцам и что-то резко заговорил. В ответ была тишина. Ибрагим бросил еще одну фразу и жестами показал что-то. Потом повернулся и коротко попрощался с Алексом. Один из боевиков подошел к Александру и, указав вперед, повел его к выходу. А Ибрагим продолжал давать распоряжения. Двое из боевиков – тот тучный, который недавно заходил в подвал, а также невысокий молодой чеченец, – побежали в сторону пленников. Через минуту двери открылись, и тучный боевик зашел внутрь. Он бросил беглый взгляд на лица пленных, продолжая источать ярость и злобу. Толстяк злился теперь в разы больше, потому что совершенно не понимал происходящего. Он подошел к кудрявому светловолосому юноше – доктор знал, что зовут его Максим, он родом из Запорожья, служил механиком, попал в плен в самом начале войны и просидел в этом подвале уже больше четырех месяцев, – и, схватив его за руку, вывел за дверь. Юноша покорно семенил за ним. Когда двери захлопнулись, в подвале вновь воцарилась гробовая тишина, а доктор вернулся к своему наблюдательному пункту. Он видел, как юношу поставили на то же место, где готовили к расстрелу Алекса. Блондин ничего не понимал, бегая глазами от боевика к боевику и боясь встретиться взглядом с кем угодно. Впрочем, бояться ему оставалось уже совсем недолго. Последовала короткая команда и такая же короткая очередь от каждого из боевиков. Юноша так и не успел понять, что же произошло…

Но этого Алекс уже не увидел. Двери за ним захлопнулись в тот момент, когда тучный боевик ворвался в подвал, ища глазами новую жертву. Когда лязганье за спиной стихло и стало понятно, что смерть в очередной раз не пришла на свидание, Алекс рассмеялся. Беззвучно, стоя, не в силах пошевелиться. Удача, которая улыбнулась ему сегодня, была просто невероятной. Хотя вполне возможно, что сегодняшняя встреча еще обернется многими проблемами в будущем – ведь она выпустила из лампы джинна, который, казалось, был навсегда погребен и забыт. Но об этом можно будет подумать когда-нибудь потом.

Алекс неспешной походкой направился в сторону выхода из поселка, держа путь к Кальмиусу. Ему хотелось уйти из этого места как можно скорее, пока высшие силы не передумали. Завернув за угол, он дошел до магазинчика и хотел уже купить минеральной воды, чтобы утолить мучающую его жажду, но вспомнил, что его карманы теперь пусты. А начинать новую жизнь с кражи ему очень не хотелось. Редким прохожим, вероятно, казалось, что этот мужик вчера выпил больше обычного. Впрочем, в этих местах такая картина была привычной... Людей было мало. Пока Алекс шел к выходу из поселка, борясь с жаждой и головной болью, он встретил только несколько человек: женщину лет шестидесяти на велосипеде, которая постаралась ускориться и проехать как можно дальше от него, а также пару групп пенсионеров с сумками. Выйдя на окраину, Алекс перешел на бег и быстро добрался до реки. И пусть воды Кальмиуса не были кристальными, но вкуснее воды Алекс не пил давно. Утолив жажду, он разделся и прыгнул в воду, позволяя своему телу остыть и отчасти отдать ту боль, которую оно накопило за последние сутки.

Пока Алекс купался, ему пришла в голову мысль: не очень-то нужно ему искать мост! Выйдя из воды, он связал узлом свои вещи, поднял повыше, и, загребая одной рукой, переплыл на другой берег. Плыть так было тяжело, но искать переправу – еще сложнее, тем более, на мосту была велика вероятность наткнуться на патруль, а возвращаться в подвал Алексу совершенно не хотелось. Когда он наконец доплыл и натянул одежду на себя, Александр поспешил ретироваться с просматриваемого берега. Впереди его манил лес, дающий защиту не только зверю на четырех ногах. Нырнув в прохладные заросли, Алекс с облегчением выдохнул. Еще несколько минут он, упав на землю, смотрел, не преследуют ли его и не следят ли за ним в лесу, но вокруг не было ни души. Пройдя еще несколько сотен метров, он нашел небольшой овраг, где высокая трава давала мягкую подстилку и одновременно укрытие. Здесь он лег на землю.  Жара, головная боль и просто усталость сделали свое дело, и Алекс принял единственное верное решение, которое подсказывало ему его тело: выспаться. 

К жизни его вернул назойливый комар. Вместо того, чтобы сразу воспользоваться таким подарком, как спящий человек в лесу, что случается не так часто, как хотелось бы комарам, он до конца своей короткой комариной жизни летал, выбирая самое вкусное место для посадки и беспрерывно издавая противный зуд, так знакомый всем любителям проводить время на природе, особенно у воды. Подобная наглость не могла не закончиться плохо для насекомого: зуд разбудил Алекса, который одним резким движением прикончил назойливого вампира. И только потом открыл глаза.

Было темно. Лес освещался только слабыми лучами луны, пробивающимися то тут, то там через кроны деревьев. Вокруг ничего не говорило о присутствии людей. Даже местные обитатели уже привыкли к Алексу, пока он спал, освоившись на нем. Паук начал плести свою паутину между коленом Александра и кустом,  муравьи пробегали прямо по его груди. Стряхнув с себя остатки сна и лесных насекомых, Алекс привстал и осмотрелся. Где-то вдалеке грохотали орудия и разрывались снаряды, но рядом все было спокойно. Голова уже не болела, лишь снова мучила жажда.

Луна была уже достаточно высоко, и Алекс прикинул, что проспал больше десяти часов, а значит, время шло к полуночи.  Та же луна помогла выбрать ориентир, и он направился дальше на юг.  Ему довелось идти по лесу около часа, пока, наконец, впереди не показались поля, пересекаемые иногда полосками проселочных дорог. Было пусто и тихо –  вокруг царила ночь.

Алекс побежал. Постепенно, внутренне расслабившись и отключив сознание, он вошел в ритм. Алекс бежал по ночным полям, стараясь не попасть ногой в яму и почти бесшумно передвигаясь под луной и звездами. Его дыхание стало ровным. Тело почти не сопротивлялось, понимая, что после недавних приключений ему не нужны лишние нагрузки. Шаг за шагом, метр за метром, ударом сердца за ударом сердца… И его мысли в свою очередь побежали от далеких воспоминаний к текущим событиям, от прошедшего – к плану. Он снова мог начать все сначала. Снова его жизнь для всего мира оборвалась. Снова ему выпадал шанс не тянуть за собой шлейф прошлого, растворившись в этих бескрайних степях, когда-то давших приют загадочных скифам. На краю этих полей, в лесной чаще, которая, как оазис в пустыне, дает приют усталому путнику, родился еще один новый Алекс, про которого пока не знает никто. А старый был расстрелян там, на горячей площадке из песка и щебня. У нового Алекса нет долгов и обязательств, нет грехов. Он свободен, как ночной легкий ветерок, который овевает лицо бегуна, проносящегося через поля «серой зоны». Он полностью свободен! Он просто бежит! Не убегает, не торопится, просто бежит – без прошлого и без будущего, существуя только в настоящем. Он снова свободен! Впервые за долгие годы. А может, впервые в своей жизни... И он просто бежит, вдыхая свежий степной воздух, не чувствуя усталости.  Время перестало существовать, как и расстояние. Он просто бежал. Шаг за шагом. Метр за метром. Не принимая никаких решений, и не переживая за уже принятые. Не переживая вообще ни о чем! Будучи абсолютно свободным. Даже от самого себя.

Алекс бежал пять часов, ни разу не остановившись. Уже светало. На траве стала появляться роса, а на горизонте – проблески солнечных лучей. Давно уже не было слышно отголосков боев. И усталые орудия отправились спать вслед за артиллеристами, выполнившими суточную норму. Казалось, что Алекс не бежал, а летел и полет перенес его в совершенно другой мир, где уже никто не стреляет и люди просыпаются ранним утром с мыслями о том, что пора выпасать коров, а потом будить внуков, которые приехали на каникулы. Но из этой иллюзии Алекса вернул на землю резкий оклик:

- А ну стой, падлюка!

Из-за небольшого кустарника, расположенного метрах в двадцати справа от Алекса, который от греха подальше (и особенно подальше от пули) остановился, появились две фигуры в камуфляже. Автоматы их, как это стало уже традицией за последние дни, были направлены в сторону Александра. Фигуры, судя по всему, давно там лежали, а поэтому были злы. И спорить с ними не хотелось. Алекс остановился, поднял руки и обернулся к ним.

- Пацаны, я свой.

Первый из двух бойцов улыбнулся как-то недобро и сказал:

- Тамбовской волк тебе свой. Без шуток иди сюда.

Указав стволом автомата направление, которое можно было бы считать «сюда», он продолжал ухмыляться. Второй молчал. За кустарником, метрах в ста, был холм, заросший березами. Туда они и направились. Алекс шел впереди, за ним на некотором расстоянии – оба бойца. Когда они завернули за холм, то Алекс увидел, что тут проходит дорога, на которой расположился то ли военный лагерь, то ли блокпост: несколько палаток, рядом с которыми были припаркованы пара БТР, расчехленные  минометы. Тут же были видны свежие блиндажи, возведенные совсем недавно. Над лагерем развевался украинский флаг.

- Диви, Батя, поймали мы корректировщика.

К ним вышел невысокий мужчина лет пятидесяти, коренастый, усатый и с очень злым взглядом. По крайней мере, именно так он смотрел на Алекса. Голова у мужчины была забинтована, а лицо – изрезано сотнями морщин. На шум начали появляться еще военные, до этого спавшие в палатках. Алекс попытался исправить ситуацию, которая стремительно ухудшалась

- Бойцы, какой я корректировщик? Я свой, из плена сбежал.

- Документы покажи, – сквозь зубы сказал тот, кого называли Батей, с трудом сдерживая выпирающую из него агрессию.

- Какие ж документы, ребята? Я в плену был, все забрали, еле сам живой ушел.

- В какой части служил?

- Да я и не военный вовсе.

- Не военный, а в плену был? Вообще врешь не складно.

Батя сплюнул на землю и попытался ударить Алекса в лицо, но тот успел уйти от его кулака, сдвинувшись влево.

- Ти диви який спритний. Батя, може мы целого ГРУшника поймали?

Эту фразу сказал один из солдат, приведших Алекса в лагерь. Сейчас его автомат упирался ему в левый бок, а еще несколько автоматов целились ему в грудь. Лица у бойцов были смурные, не выспавшиеся, и теперь парни злились на него не только за неизвестные грехи, но и за раннюю пробудку.

- Мужики! Я работаю с СБУ. Свяжитесь с Василием Гецко, это капитан СБУ! Он подтвердит мою личность.

Батя снова зло улыбнулся

- Мы сейчас, сука, сами подтвердим твою личность.

Алекс был готов к новой атаке со стороны агрессивного солдата, но ударили сразу несколько человек сзади. И если удар слева Алекс смог предвидеть и ушел от него вправо, то приклад еще одного десантника попал ему точно в челюсть. Александру удалось удержаться на ногах, но удар не прошел даром, дезориентировав его на некоторое время. Достаточное, чтобы Батя оказался слишком близко и ударил его прямым справа. Теперь удержать вертикальное положение уже не получилось. Упав, Алекс попытался прикрыть голову от града ударов ногами. Когда пыл солдат поугас и они отошли, образовав круг, в середине которого лежал Алекс, все еще в сознании, но уже на грани обморока, до него донесся голос:

- Кидайте его в яму. Придет Комбат, решит, что с ним делать.

Сознание Алекс потерял в момент приземления.

Пробуждение было болезненным, а чувство дежа-вю крайне мощным. Снова гудела голова, снова тошнило и мучила жажда, опять болели ребра, причем уже в разных местах. Солнце стояло в зените, нещадно опаляя пленника, лежащего в яме глубиной метра три. Но разбудило его не солнце. Над ямой несколько солдат справляли на пленника малую нужду. Они смеялись над «сепаром», а закончив свое дело, еще немного постояли, любуясь результатом. Яркое солнце мешало разглядеть и запомнить их лица. Алекс отполз чуть в сторону, прислонившись к стене ямы, что отчасти позволило спрятаться от солнца. Теперь лица солдат ему были хорошо видны, и они видели лицо Алекса. Вероятно, что-то в нем их напугало, потому что они вдруг поспешили удалиться. Продержавшись еще несколько минут, Алекс снова потерял сознание.

Очнулся он уже на закате, когда в яму почти не падали лучи солнца. Боль теперь была не такой сильной, в отличие от жажды, которая заменила все желания. Разбудил его голос стоящего над ямой военного. Когда Алекс смог открыть глаза, в который раз за последние несколько дней очистив свое лицо от запекшийся крови, то смог разглядеть высокого – ростом около двух метров – офицера. Плечи его были широки, а руки просто огромны.

Брутальность образа дополнялась бритой налысо головой. В то же время, на Алекса смотрели глаза весьма интеллектуального человека. В них просматривались не только десять классов школы и несколько курсов университета, но и сонаты Шопена вместе с романами Толстого. Он с интересом осматривал пленника, не начиная разговор. Его начал Алекс.

- Воды…

Офицер ненадолго исчез, вернувшись спустя минуту и бросив в яму пластиковую бутылку, к которой Алекс тут же жадно присосался, не отпустив, пока не выпил до конца. Теперь способность мыслить вернулась окончательно. Как и понимание того, что с таким человеком, как тот, что принес воду, нельзя вести себя агрессивно. Теперь заговорил офицер:

- Ну что, сказали, ты шпион. Будешь признаваться, или как? Откуда к нам пожаловал.

Алекс улыбнулся. Тон комбата не говорил о том, что его не собираются снова расстреливать.

- Горячие у тебя ребята, комбат. Я могу тебе говорить что угодно, но это будут просто мои слова. И поверить ты в них можешь точно так же, как и твои бойцы. Поэтому просто найди капитана СБУ Василия Гецко. Я думаю, это не составит труда. И скажи, что у тебя в яме сидит Алекс. Больше я тебя ни о чем не прошу.

Офицер ничего не ответил, еще немного посмотрел на Александра и ушел. А пленник принялся изучать свою новую тюрьму, найдя в себе силы встать и сделать несколько кругов. Высотой яма была около трех метров, и с солдат, вероятно, сошло много пота прежде чем они выкопали этот каземат. Диаметр ямы тоже составлял метра три; это позволило размять ноги и убедиться, что выбраться отсюда будет очень трудно, если придется выбираться самому.

Офицер вернулся через несколько часов, осветив яму фонариком. Алекс к тому времени уже просто сидел и любовался звездами, подтверждая древнюю мудрость о том, что нет места для этого лучше, чем колодец.

- Ты тут, Алекс?

- Куда же я денусь, шеф? Как ты, смог дозвонится?

- Ты знаешь, да… Мне показалось, что капитан там чуть со стула не упал, когда я звонил. Кто ты такой?

- Прости, шеф. Военная тайна

Алекс рассмеялся. Офицер тоже. Алекс заметил, как загорелся огонек сигареты. Они явно нашли общий язык.

- В общем, капитан все подтвердил. И сказал, что завтра тебя заберет. Ты прости моих ребят. Недавно мы под обстрел попали, многих ранило, десять хлопцев там так и остались… И ложили, суки, так кучно – точно знали куда стрелять. Вот тебя за корректировщика и приняли. Погорячились.

- Забудем это, шеф. Если вы больше не будете меня пинать, бросать в ямы и ссать сверху.

-  Ссать? Что за нахуй?  Прости…

- Это тоже забудем, шеф. Только давай меня вытащим отсюда.

- Прости, друг. Но пока не приедет капитан, не могу. Вдруг ты – это не ты? Так что уж пересиди ночь. Мы тебе сейчас туда скинем что-то для удобства.

- Просто пятизвездочный отель… Хорошо! Но хоть дайте мне еды и воды. Особенно воды! А то у меня последние дни выдались ну очень неудачными. И, кстати, сейчас еще не худший из моментов.

- Да, друг. Сейчас попрошу ребят тебе туда скинуть пожрать-попить. Потерпи, брат, до завтра. Сам понимаешь, война. Может тебе водочки, на подлечиться?

- Да нет, шеф, просто водички уже будет достаточно, у меня и так уйма поводов страдать от головной боли.

Офицер рассмеялся, загасил сигарету и исчез в ночи. Минут через пятнадцать появились солдаты, которые спустили Алексу фонарь, спальный мешок, нехитрый паек из хлеба и тушенки и пятилитровую бутыль воды. Он получил даже алюминиевую ложку. Солдаты старались не смотреть Алексу в лицо и не задерживаться долго. Когда вечерняя трапеза была закончена, и Алекс уже подумывал, как бы поудобнее устроится на ночлег в яме, а может быть, выбраться оттуда самому, не дожидаясь капитана (идея была отброшена как из-за деструктивности, так и ввиду усталости), к краю ямы подошел Батя. 

...

Теги:
Читайте також:
Київ
+9°C
  • Київ
  • Львів
  • Вінниця
  • Дніпро
  • Донецьк
  • Житомир
  • Запоріжжя
  • Івано-Франківськ
  • Кропивницкий
  • Луганськ
  • Луцьк
  • Миколаїв
  • Одеса
  • Полтава
  • Рівне
  • Суми
  • Сімферополь
  • Тернопіль
  • Ужгород
  • Харків
  • Херсон
  • Хмельницький
  • Черкаси
  • Чернівці
  • Чернигів
  • USD 39.06
    Купівля 39.06
    Продаж 39.53
  • EUR
    Купівля 42.22
    Продаж 42.96
  • Актуальне
  • Важливе
2024, п'ятниця
29 березня
03:54
Макрон і Путін
Макрон назвав умови для запрошення Путіна на саміт G20
03:20
Оновлено
шахед
Росія атакує "шахедами": на Дніпропетровщині поранено людину, на Львівщині і Київщині спрацювала ППО
03:10
Ігор Потєря (праворуч)
UFC: українець Потєря проведе бій з непереможним росіянином
02:37
Прикордонники
Двоє чоловіків "замаскувались" під продавців подушок та ковдр, щоб незаконно потрапити у Молдову
01:59
Михайло Мудрик, збірна України, Євро-2024
Євро-2024: скарги тренерів змусили УЄФА змінити правила турніру
01:39
Олександр Сирський
Обговорили захист від російських ракет: Сирський поспілкувався з головою Об’єднаного комітету начальників штабів США
00:56
Марта Костюк
"Ледь не загинула на Мальдівах": тенісистка Костюк розповіла шалену історію з медового місяця
00:32
Жерсон Динамо
Футболіста "Динамо" засудили на 18 місяців умовного ув'язнення
00:17
Якщо Росія вторгнеться в Естонію, вирішальна перемога має бути дуже швидкою, – командувач сил оборони Мартін Герем
00:06
Російський літак "загубив" чергову авіабомбу над Білгородщиною, 9-ту за тиждень, – росЗМІ
2024, четвер
28 березня
23:03
Уражені "Росатомом"
У РФ заарештували топменеджера Росатому Сахарова
22:53
Оновлено
Росіяни вивели в Чорне море підводний ракетоносій після тижневої паузи
22:48
ДТП
У ПАР упав з мосту й загорівся автобус, загинули щонайменше 45 людей
22:30
Оновлено
Прем'єр міністр України Денис Шмигаль та прем'єр-міністр Польщі Дональд Туск
Україна запропонувала 5 кроків для розблокування кордону, - Шмигаль після зустрічі з Туском
22:21
Окупанти, кримінал, росіяни
На ТОТ Запорізької області росіяни повноцінно розпочали мобілізаційний облік, - Федоров
22:19
"Новий український правопис мають використовувати всі держструктури": нардеп нагадав про закінчення перехідного періоду
21:58
Telegram логотип
Дуров анонсував нову функцію для користувачів Telegram з України, Білорусі й Росії
21:44
Снаряди 155-мм
Учасники чеської ініціативи уклали угоду, за якою Україна отримає 1 млн снарядів, - ЗМІ
21:44
Ексклюзив
Мусієнко
Росія намагається створити пастку, розігруючи карту виборів в Україні та легітимності Зеленського, - політолог Мусієнко
21:38
G7
У G7 закликали Київ до прозорого відбору нового керівництва ВККС
21:28
ЄС
Деякі євродепутати отримували гроші за поширення російської пропаганди, - прем'єр Бельгії Де Кроо
21:26
Ексклюзив
Ігор Лапін
В Україні за свободою слова заховалася свобода пропаганди та брехні, - офіцер ЗСУ Лапін
20:57
Путін та Кім Чен Ин
Підривають критично важливі санкції: США засудили вето РФ в ООН щодо КНДР
20:29
Москва, теракт у ТРЦ "Крокус"
Путін використовує теракт у Москві, щоб мобілізувати суспільство проти України, - Зеленський
20:22
Оновлено
Стрілянина в Житомирі: поліція затримала підозрюваного в убивстві
20:06
Санкції на алмази
Через санкції продаж алмазів з Росії впав на понад 60%, - Reuters
20:02
OPINION
Ігор Гулик
Чи є різниця між ІДІЛ та "русскім міром"?
20:00
Огляд
переможні новини
Переможні новини 764-го дня війни: збитий російський винищувач упав у море, у Росії один з НПЗ повністю зупинився через атаку дрона
19:58
Дмитро Кулеба
"Москва більше не приховує військової співпраці з КНДР": Кулеба про вето РФ на проєкт резолюції Радбезу ООН
19:48
На фото: Люк Бессон
Люк Бессон повідомив, що вже почав зйомки власної версії "Дракули"
19:41
Ексклюзив
Карта. Красногорівка-Вугледар_2603
Ворог застосовує все - КАБи, отруйні скиди гранат, фосфор: офіцер "Легіону Свободи" Воронов про Новопавлівський напрямок
19:38
Москва, теракт у ТРЦ "Крокус"
Слідком РФ заявив, що знайшов "докази" причетності України до теракту в Москві
19:29
ЗСУ
За добу на фронті відбулось 48 боєзіткнень, Сили оборони відбили 11 російських атак на Бахмутському напрямку
19:21
Інфографіка
Ціни на пальне, АЗС
Ціни на пальне сьогодні: скільки коштують бензин, газ і дизель
19:06
шпигун
У Польщі  провели спецоперацію проти російської шпигунської мережі
19:02
Оновлено
Україна-НАТО
Відбулося позачергове засідання Ради Україна - НАТО
18:44
Президент Зеленський з головою Національних зборів Франції Яель Брон-Піве
Голова нижньої палати парламенту Франції прибула до України та зустрілася з Зеленським
18:36
Зеленський Джонсон
"Ухвалення допомоги для України критично важливе": Зеленський поговорив зі спікером палати представників Джонсоном
18:28
соцмережа Х (Твіттер)
Маск розповів, які користувачі отримають доступ до преміум-функцій соцмережі X безкоштовно
18:19
Ексклюзив
Атака Харкова
У Defence Express розповіли про бомбу УМПБ Д-30СН, якою РФ вдарила по Харкову 27 березня
Більше новин