Речь не о лозунгах о люстрации власти и судей, здесь нужны механизмы.
Нельзя сказать, что сторонники Майдана не понимают значения судебной власти. Именно люстрация судебной власти стала первой целью законотворческой деятельности Майдана и Люстрационного Комитета Егора Соболева. Отметим, что единственный закон о люстрации, который прошел Верховную Раду – это закон о люстрации судей. Правда звучит закон гораздо менее революционно – «О восстановлении доверия к судам». Причина этого вполне понятна: авторы закона решили, что не стоит дразнить гусей – то бишь депутатов, и пугать их словом «Люстрация». Кроме того, можно предположить, что депутаты, которые живут исключительно сегодняшним днем, решили отдать судей на заклание Майдану, чтобы Майдан не требовал их немедленной отставки. Логика вполне понятна: «восстановление доверия к судам» процесс долгий, его можно тянуть пол года или даже год. Порыв людей к этому времени уже остынет, и они утратят свое революционное начало. И, кроме того, какое дело депутатам до судей? Они что им, кум, сват? Если толпа, по мнению депутатов, успокоится на судьях, то ешьте их с маслом, посыпайте их перцем и делайте с ними, что хотите, только нас не трогайте.
Однако с 8 апреля, когда был принят закон о «восстановлении доверия судов», утекло много воды, а толку – ноль! Да, закон впервые вводил в Украине систему выборов судебной администрации самими судьями. Это было «революционное» решение с точки зрения «старого» украинского права. Я разговаривал с одним из авторов этой идеи. Он был согласен, что они не продумали саму процедуру этих выборов, а ведь любая демократическая норма без процедуры – фикция. Но ему казалось, что сам прецедент этого решения должен изменить атмосферу судебной власти, и в перспективе создаст возможность для ее реформы.
По сути дела, Закон «О восстановлении доверия к судам» формально содержит ТРИ революционные нормы.
Первая. Судьи получили право самим избрать судебную администрацию в своем суде. Однако процедура не оговорена. Не предложен контроль общества над процедурой выборов, не предусмотрена даже гласность процесса. Результат – почти все остались на местах.
Второе. Де факто признано, что отказ судами признавать и использовать прецедентные решения Европейского суда по правам человека в части прав граждан может стать причиной снятия судьи с должности. Однако эта важнейшая норма введена, как бы, между прочим, одной строчкой, в далеко не главном законе о судебной власти. Очень трудно поверить в эффективность этой нормы.
Третье. Создана Временная комиссия по контролю за судьями, которые приняли противоправные решения, связанные с историей Майдана и с нарушениями прав граждан. Однако, процедура создания этой комиссии с одной стороны крайне забюрократизирована, с другой существует тотальная нехватка кадров для нее. Есть такое подозрение, что авторы закона – группа украинских адвокатов, писали этот закон «под себя». Общественность, СМИ вообще не присутствуют в Законе, с другой стороны и статус адвокатов оказался крайне зыбким. Судебная система оказалась «не по зубам» этому «чрезвычайному» закону.
Надо сразу признать, что попытки общественного контроля и СМИ могут стать лишь необходимым дополнительным элементом Судебной Системы, но уж никак не могут заменить ее. Но и реформа этой сверх коррумпированной Системы в рамках ее самой в принципе невозможна.
Будем откровенны: порочны не только те самые искомые 9000 судей, имеющихся в нашей стране, не пользующихся ни малейшим доверием людей. Порочна сама система нашего судопроизводства.
Мы пытались плохо или хорошо – отдельный разговор, реформировать советскую систему судов. Многим казалось, что по сравнению с остальными ветвями власти, суды в СССР были относительно эффективны. Доля истины в этом есть. Не случайно именно через суды оппозиционные группы пытались изменить нашу систему. Но в СССР суд являлся, фактически, избыточной ветвью власти. Все реальные решения реализовывала власть исполнительная, а суды носили больше церемониальный характер. За исключением Арбитража, который был в чем-то более «антисоветским», чем даже диссиденты. Однако в нынешних условиях, суды становятся реально третьей властью, и тот «советский дух», которым пропитан наш суд – это запах тления, запах смерти.
Можно склеить разбитую чашку. Если очень постараться, то из нее можно даже пить чай, разумеется, очень осторожно. Вообще не живое, при большом желании, всегда можно восстановить. Сделать копию, мумию, чучело, создать подобие картинки, но можно. А вот убитое живое существо оживить нельзя. Даже сказочный Джин из «Волшебной лампы Аладдина» говорит, что не имеет права оживлять мертвых.
Наш суд давно умер, и трупным запахом пропитаны все эти присутственные места. И когда мы возмущаемся этими судьями, этими решениями, то мы должны понимать, что ничего иного от этих детей зомби получить невозможно. Врать, красть и предавать – это естественное состояние из души. Зомби инстинктивно тащат нас в Ад!
Ни один, самый громогласный закон «О восстановлении доверия» не превратит зомби в нормального человека. Мы просто должны тихо и незаметно наш старый украинский суд похоронить: прах к праху! А вместо него создать новый суд, живущий по иным законам.
Во-первых, это должен быть суть присяжных. Именно присяжные реализуют право общества контролировать суд.
Во-вторых, судьи должны избираться в судебных округах. Избираться людьми, теми, кто проживает в этих округах. Разумеется, Верховный Суд должен назначаться, но только из тех судей, которые прошли процедуру выборов.
В-третьих, основой судопроизводства должна являться Конституция страны. И каждый судья в каждом своем процессе обязан трактовать действия сторон судебного процесса, опираясь на Конституцию страны. Все это нынешнее фарисейство закона, когда решение суда подтягивается под одну из извилин норм действующего законодательства, вопреки здравому смыслу и мнению общества, есть одно из тяжелейших наследий советской эпохи. Судья должен сам решить, насколько данный процесс соответствует Конституции, и если его поддержат присяжные – то это и будет Закон!
В-четвертых, мы обязаны восстановить право прецедента, как основу нашего суда. Ведь сегодня, практически, вся наша деятельность опирается именно на право прецедента, а мы все никак не можем решиться, дать право судьям, достойным этого, выносить прецедентные решения, имеющие силу закона. Доверие суду, это прежде всего, доверие судье. И если мы не даем судьям право выносить прецедентные решения, значит, мы просто не верим ни судьям, ни судам.
Только так в стране можно создать новый суд, способный превратить нашу страну из аутсайдора, из изгоя – в цивилизованную страну.