Коррупция — явление международное и вневременное. Она существует и в странах развитой демократии, но там это сродни болезни человека с сильным иммунитетом: защитные силы организма активизируются и успешно борются с недугом. Страну, где реальная демократия находится в зачаточном состоянии, можно сравнить только с организмом, который поражен синдромом иммунодефицита, — болезнетворные бактерии беспрепятственно размножаются, поражая орган за органом. Отчего же так сложно бороться с коррупцией? Да потому что это теневая сторона нашей жизни, а борьба с тенью кажется невозможной. У коррупции нет провозглашенных принципов, своей идеологии, соответственно сложно выстроить и контридеологию. Но самое главное — размыт образ врага: в условиях, когда берет или дает почти каждый, нужно начинать борьбу с самим собой. А до понимания этого нужно еще дорасти.
У многих в сознании укоренилось: коррупционер — это если по-крупному. А если по мелочам — это просто взяточник. И мы в большинстве своем, конечно, против коррупции в верхах, но вовсе не обязательно против мелких банальных взяток. Да и как без них? Ни в больницу, ни в детский садик, ни в школу, ни в «присутственное место». Мы не готовы признать, что, делая мелкие подношения или решая рядовой вопрос «по знакомству», играем в большую общую игру под названием «коррупция». Облегчая себе жизнь по мелочам, мы проигрываем по-крупному нормальную цивилизованную жизнь и не покладая рук трудимся над совершенствованием разветвленной и отлаженной коррупционной системы.
Взятка и связи прочно вошли в нашу повседневность как норма жизни. И если вдруг в одно прекрасное (или ужасное?!) утро никто нигде ничего не станет брать — даже страшно подумать, насколько осложнится наша жизнь. Для примера приведем реальное высказывание, услышанное в очереди к чиновнику: «Сейчас легче жить, чем при советской власти. Никаких проблем взятку дать — были б только деньги. А раньше — вспомнить страшно – всех знакомых приходилось поднимать, чтобы выйти на нужных людей».
К счастью, пока еще дают не все и берут не все. Одни — из «высоких соображений», другие — потому что, как они это называют, «не умеют», а по сути, видимо, просто генетически не способны преступать моральные нормы. Но долго ли продержатся эти «последние из могикан», если существующая коррупционная система будет продолжать существовать? Самое настораживающее — это то, что и брать, и давать перестало быть стыдным. Более того — стыдным становится НЕ давать. «Я думал, он порядочный человек, а он…» — такую фразу произнес один врач в адрес пациента, который не «отблагодарил» его по окончании лечения. Происходят опаснейшие смещения моральных ценностей: от «не отблагодарил» до «неблагодарный»; от «нарушивший порядок (дачи взяток)» — до «непорядочный».
Сейчас, когда стало престижным умение зарабатывать деньги и «красиво жить», о тех, кто «берет», говорят хоть и с некоторым осуждением, но вместе с тем и с дозой весьма нездоровой зависти — человек «хорошо устроился». А «субъекты коррупционных действий», привыкшие «давать», тоже не особенно стыдятся — умение подкупить, «отблагодарить», «задействовать связи» тоже стало в сознании большинства положительным качеством, «умением жить». Иногда даже говорят о высокой степени социальной адаптации тех, для кого непринужденно дать взятку и вообще «прокрутиться» не составляет проблемы. Что ж, в какой-то мере это верно. Принципы выживания в обществе предполагают принятие общих «правил игры», и тот, кто не вписывается в систему, неминуемо будет ею отторгнут. Однако всякой адаптации должен быть свой предел, иначе человек может «раствориться» в системе и потерять себя как личность. Но готовы ли мы признать, что с нами всеми что-то не так?