Что общего между этими двумя фотографиями?
Удовольствие. Ощущение азарта. Стрелки позируют, стреляя по людям так, вроде бы они и не люди вовсе, а мишени в тире.
Что общего в этих двух изображениях?
Несоответствие статуса стреляющего тому, что он делает.
Война очень жестокая вещь. Расстрелы, искореженные тела, «или мы их, а иначе они нас»… Все так. К этому невозможно привыкнуть. Об этом не хочется думать. Нисколько не сомневаюсь, что по другую сторону от «новорусских оккупантов» наши бойцы, нажимая на курок, тоже не проливают слезы о невинно загубленных жизнях. Та же ярость, азарт, кураж… Это и есть лицо войны. Легализованное убийство врага, как последний аргумент.
Понимание обыденности зла, не дает спать ночами, когда к человеку возвращается человеческое. Стыд терзает, гложет. Совесть напоминает о том удовольствии, которое испытал стрелок, видя падающего врага. Вернувшись с войны, и это распространенный факт, бойцы возмущаются тому, что тут продолжается обычная жизнь. Но глубинно они шокированы совсем другим, - теми личностными трансформациями, которые претерпели сами, пройдя через боевые действия. То, что вызывает их непонимание тут – клубы, рестораны, пикники и планы на новый год – обычная наша жизнь, резонирует с их повседневными буднями – окопы, смерти, адреналин боя, радость "что живой" и гордость за то, что сумел выжить.
Такие чувства и естественны, и ужасны одновременно. Из –за них, люди вернувшиеся с войны, чувствуют себя лишними тут, в мирной жизни. Поэтому стремятся вернуться туда, где их новое жесткое «Я» соответствует среде. Пусть даже в виде пост травматического расстройства. Пусть во снах и приступах.
У войны двуликое лицо. И это шок. Когда одна картинка жизни общества в тылу, не соответствует другой картинке – выживанию на передовой. Как это может существовать в одном времени? Как людям, имеющим общее Вчера, разное Сегодня, жить рядом Завтра? Разделить друг с другом воспоминания и чувства, какими бы жуткими они не были.
Удовольствие на лице у человек, взявшего в руки оружие – нормально. Жутко, но нормально. Такова военная реальность. Но девушка, улыбающаяся в камеру и нажимающая одновременно на курок, или «актерик», надевший каску «Пресса» и расстреливающий кадровых военных на их же земле, только для того, чтобы ощутить как оно, «шмалять» из настоящей, а не бутафорской пушки по «укропам»…. Это – абсолютное зло, ставшее нормой.
Американский психолог Филипп Зимбардо, профессор Стэндфордского Университета, тот самый, который провел эксперимент, поделив учеников на тюремщиков и надзирателей - специализируется на изучении природы зла. Последнее время работы у него прибавилось. Так, например, исследуя феномен Гуантанамо, Зимбардо приходит к выводу, что жестокость имеет тройственную природу.
Во-первых, личностную. Иногда человек просто подонок и садист. Во вторых – социальную. В жестокой среде, человек перенимает нормы и правила своего окружения и, если не следует им, то и не ужасается увиденному, воспринимая жестокость за обыденность. И третий уровень жестокости, начало его начал – системный.
Иногда зло, как официальная религия, составляет основу системы. Являясь ее структурным компонентом, жестокость становиться не просто правилами и нормами необходимыми для выживания в жестоком социуме. Она - зло в чистом виде, потому что становится и моралью, и ценностью, значимой составляющей, необходимой для функционирования системы.
Девушка, стреляющая в голого человека прямо на улице, так, как будто она выписывает ему штраф за неправильную парковку, врач, ведущий ребенка в газовую камеру, потому что это его работа, абажур из кожи узника концлагеря в гостиной добропорядочной дамы, только из соображений, что этот сорт кожи лучше по качеству, чем «лайка», или «нубук» - это и есть абсолютное зло, «Эффект Люцифера», символизирующий падение общества в бездну, после которого возможно поехать повоевать в чужой стране, потому что надо платить кредит, или купить жене сапоги.
В России все началось с абажура журналистки Скойбеды. Теперь каска «Пресса» на голове культовой личности, совершающей уголовное преступление, показанное на всех телеканалах… Случайность? Закономерность? Нет! Судьба!
Так что же из себя представляет популярный актер Пореченков, стреляющий в украинском городе Донецк по украинским солдатам? Дурака, садиста, жертву аморальной системы, или ее составную часть? Ответ однозначен. Он же и приговор: и системе, и Пореченкову – прилежному слуге Люцифера.