Владимир Путин может войти в новейшую мировую историю в качестве изобретателя самого дешевого способа поглощения других государств. Эту теорию он подтвердил на практике отношений с Украиной, опутав ее массой ни к чему не обязывающих соглашений, несущих в себе лишь одну цель – блокирование развития экономики методом бездействия.
Аморфный режим
Общая советская история стимулировала Украину и Россию искать общие точки соприкосновения в экономике даже после развала СССР. Поэтому нет ничего удивительного в том, что за два десятилетия независимости Киев и Москва создали сотни совместных проектов в надежде на синергетический эффект. Одним из самых известных среди них является международный газотранспортный консорциум, который в 2002 г. подписали Леонид Кучма и Владимир Путин. Украинский лидер ждал от этого соглашения бесперебойных поставок газа в страну, а российский рассчитывал на оккупацию газотранспортной системы Украины. Этот план Путина так и не был реализован, тем не менее, он вызывает возмущение у горячих голов по сегодняшний день. Но самое важное заключается в том, что именно после этого неудачного опыта Владимир Владимирович начал выстраивать новую модель взаимоотношений с Киевом – замораживание развития Украины.
Эффективнее всего воплощать этот план в жизнь получается через механизм создания совместных предприятий в стратегических отраслях экономики. Суть этого способа максимально проста: после создания СП его деятельность переводится в так называемый «спящий режим», тем самым блокируя ту или иную сферу бездействием. Об этом не понаслышке знают украинские нефтяники, ставшие свидетелями реализации блокады трубопроводного проекта «Одесса-Гданьск». Изначально по нему планировалось транспортировать каспийскую нефть в Европу, при этом часть этого ресурса должна была бы оставаться на территории Украины, тем самым обеспечивая качественным сырьем местные НПЗ. Чтобы этот проект заработал, оставалось достроить лишь небольшой участок трубы, соединивший ее украинский отрезок (Одесса-Броды) с польским (Плоцк-Гданьск). Но после договоренности Москвы и Киева с 2004 г. Одесса-Броды начал прокачку нефти в реверсном режиме (в сторону Одессы), что резко остудило интерес европейских инвесторов к достройке этого проекта. Таким образом, было убито сразу два зайца. Во-первых, Украина лишилась надежд на укрепление ее в роли страны-транзитера. Во-вторых, мы потеряли возможность диверсифицировать источники поставок нефти на внутренний рынок, что в конечном итоге привело к полному уничтожению отрасли.
Возможно, именно этот воодушевляющий результат подтолкнул РФ к тому чтобы в 2010 г. начать обсуждать с Украиной идеи создания СП в других стратегических отраслях - авиации, судостроении, машиностроении и энергетике. В рамках этой стратегии три года назад было создано совместное предприятие «Объединенная авиастроительная компания (Россия) – Антонов (Украина)», которому было поручено заниматься развитием совместных программ авиапрома. Но вместо конкретных шагов, Москва и Киева начали плодить новые СП. Один из последних результатов был достигнут буквально на днях, когда премьер-министр РФ Дмитрий Медведев сообщил о планах запустить российско-украинское совместное предприятие по созданию Ан-124.
Вероятно, такие же «успехи» были бы достигнуты и в энергетическим машиностроении, где рассматривалась идея создания СП между харьковским машиностроительным заводом «Турбоатом» и российским «Атомэнергомаш». Правда, в данном случае речь шла не столько о «заморозке» работы украинского предприятия, сколько о его полной ориентации на выпуск турбин нового поколения в интересах «Росатома». Кстати, частично компенсировать эту неудачу россияне смогли в конце 2010 г., после того как их «Атомэнергомаш» купил краматорский завод «Энергомашспецсталь», специализирующийся на производстве спецстали и заготовок, необходимых для изготовления оборудования для атомных электростанций. Кстати, металлургические заготовки - самая уязвимая точка при расширении программы строительства АЭС. Поэтому покупка «Энергомашспецстали» сняла с «Атомэнергомаша» не только эту проблему, а дала основание утверждать, что он справится с задачей достройки 3-го и 4-го блоков Хмельницкой АЭС.
Газовое облако
Своего пика СП-шный тренд достиг в апреле 2010 г., когда Владимир Путин на встрече с Николаем Азаровым предложил объединить «Газпром» и «Нефтегаз». Планировалось, что в состав СП с украинской стороны войдут газотранспортная система, а со стороны «Газпрома» - добывающие активы. В принципе, уже этой информации было достаточно чтобы понять, что речь идет о банальном деклассировании договоренности Украины с Евросоюзом о модернизации нашей ГТС. Но Виктора Януковича это не смутило и он поручил профильному министерству изучить этот вопрос более детально. Чуть позже Киев все-таки пришел к решению отказать Путину в этом объединении, сославшись на то, что доля Украины в объединенной газовой компании составит комические 6%. Но на самом деле объединение «Газпрома» и «Нафтогаза Украины» не состоялось по куда более циничной причине – из-за противоречия интересам украинского крупного бизнеса. Ведь после такого слияния компания Алексея Миллера получала возможность поглощать химическую и металлургическую отрасли, оставив владельцам этих предприятий лишь атрибуты управления ими.
Провал в газовом вопросе РФ тут же компенсировала победами в других нишах. К примеру, в 2011 г. российский «ТВЭЛ» и наш госконцерн «Ядерное топливо» заложили начало строительства предприятия по производству ядерного топлива для российских реакторов типа ВВЭР-1000, которыми оснащены наши атомные электростанции. Тогда же сторонами была даже названа дата пуска завода ядерного топлива - 15 сентября 2015 г. Этот день был вычислен исходя из того, что проектирование завода закончится в 2012 г., после чего сразу же начнется его строительство. Но по факту получилось как всегда: на сегодня даже не утверждена проектная документация предприятия, поэтому начало его строительства сдвигается на неопределенный срок.
На сколько длительным будет этот период неизвестно, но России спешить некуда. Во-первых, потому что чем дольше не работает завод, тем больше мы потратим на закупку ядерного топлива у РФ (а это – почти $600 млн/год). Во-вторых, существование ядерного СП гарантирует России отсутствие конкурентов на украинском ядерном рынке, тем самым замораживая последний.
Игры разума
Получив практическое подтверждение эффективности этого способа, Белокаменная даже начала работать на опережение. Например, на этапе активного поиска Украиной разработчика шельфа Черного моря, «Газпром» заявил о желании разрабатывать один из наиболее перспективных его участков – структуру Палласа (прогнозные ресурсы оцениваются в 157 млрд куб. м газа). А в период решения Украины развивать добычу сланцевого газа, российско-британская ТНК-ВР заявила о готовности вложить $7 млрд в эту сферу, акцентируя при этом внимание на желании получить в управление хорошо известную Юзовскую площадь.
До последнего времени такая активность россиян была крайне эффективной, ведь за последние три года Украина не продвинулась ни на шаг ни в одной из вышеперечисленных сфер экономики. Радует в этой ситуации лишь то, что сейчас это начинают понимать украинские чиновники. Подтверждением тому является распоряжением Кабмина №886-р от 17 октября 2013 г., которым было отменено согласование на заключение соглашения трехлетней давности о совместной деятельности крымского «Черноморнефтегаза» с российской компанией «Лукойл» на разработку месторождений Субботинское, Одесское и Безымянное на шельфе Черного моря. Если бы у Киева хватило воли денонсировать еще хотя бы десяток подобных договоров, можно было бы рассчитывать на рост уровня ответственности Москвы к выполнению данных ею обещаний. Но готовый взять на себя такую ответственность чиновник, судя по всему, еще не родился.