Юрій Бородай, батько одного з нинішніх лідерів терористичної організації ДНР був відносно відомим філософом і своїми вчителями вважав таких видатних вчених, як Лосєв та Гумільов. Один з його найважливіших творів – книга "Еротика, смерть, табу" висуває дивну теорію антропогенеза.
Якщо коротко і дуже спрощено– суть цієї теорії полягає в тому, що уміння мислити з"явилося у слабих самців, яких не допускали до самок сильні самці. Страх – змусив слабих самців займатися онанізмом (вирішувати фізичні проблеми), а на вищому рівні – "совокупляться в воображении", що потім призвело, якщо говорити дуже спрощено до того, що ці слабі самці змогли розвинути розум і потім, втекти з кількома самками і започаткувати людський рід.
Для того, щоб стало більш зрозуміло, про що писав батько Бородая і як це вплинуло на його сина-терориста, хотілось би запропонувати читачам вижимки з і статті Бориса Межуєва "Суть оружия в свете антропогенеза" www.rus-obr.ru/ru-web/32091
В свете последних событий на Юго-Востоке Украины я вспомнил книгу советского философа Бородая, отца многим известного теперь премьер-министра Донецкой Народной Республики.
В свое время Юрий Мефодиевич, ныне покойный, окончил факультет журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова, работал в издательстве "Высшая школа" (в философской редакции), затем перешел в Институт философии, где стал старшим, а затем и ведущим научным сотрудником, проводя исследования в области теории познания и истории культуры, решая проблемы человека, размышляя над альтернативами общественно-исторического развития.
В итоге создал весьма своеобразную концепцию антропогенеза, для знакомства с которой наши депутаты потребуют указания возрастного ценза, так что сразу обозначаем 18+. В качестве исходной антропогенной ситуации он принял реконструкцию "биологического тупика", возникшего в процессе эволюции чрезмерно агрессивных и постоянно сексуально возбужденных хищных стадных существ, обреченных на самоистребление самой природой.
Единственным выходом из этой тупиковой ситуации Юрий Мефодиевич видел "сверхъестественный" акт превращения зверя в человека посредством невротического бунта против реальности и, прежде всего бунта против собственного естества, пружиной которого стало общезначимое гештальт — представление, образ, форма и формула: эротика — смерть — табу. Все это и было обстоятельно им изложено в книге.
Там, среди прочего, в приложении он даже предложил пояснение: "Почему у Сикстинской мадонны лицо скорбной юродивой". Однако сосредоточимся на самом значимом — антропогенезе, поскольку именно благодаря ему мы получаем ответы на вопросы: откуда, как и почему появился человек, а также находим решения в сфере экономической и политической, и понимаем, почему сообщество людей принципиально проблемное сосуществование.
Все дело в "губительной эротике". Как человеку, так и его предшественникам в природе, прежде всего хочется пищи и секса. И второе как продляет жизнь, так и лишает организм жизни, в условиях сосуществования агрессивных и постоянно сексуально возбужденных хищных существ, обреченных при стадном (коллективном) образе жизни на самоистребление.
Если изложить суть той теории кратко, то можно сказать, что только табу ставит преграду основному инстинкту — губительной эротике. Структурной основой объединения протолюдей является семья, состоящая из одного самца и многих самок, образующих его "гарем". Доминантный самец, вожак, не только буквально терроризирует всех самок, но и не допускает к ним других самцов.
Поскольку общее количество самцов более или менее равно количеству самок, то значительное большинство самцов устранено от половой жизни. Таковы принципы взаимоотношений и в стаде современных обезьян, и автор переносит свои схемы и на сообщества предгоминидов (предков людей).
В чем заключалась суть антропогенетического переворота? Фрейд видит ее в том, что объединившиеся сыновья убили и съели своего отца-деспота, и его убийство (отца, вожака, хозяина гарема) стало для всех естественным и необходимым моментом осуществления полового инстинкта.
Здесь смерть, убийство стали необходимым элементом целостного гештальт-восприятия всякого возможного полового акта вообще, полового акта как такового. Но Бородай идет дальше, и эпицентром, поворотным моментом является то, что однажды самцам удалось прекратить эту самоубийственную практику — подавить в себе стремление к бунту, к соперничеству, т. е. отказаться от непосредственных проявлений полового инстинкта внутри своей группы.
Для этого потребовался отказ и от прямой сексуальной символики в языке и тщательное сокрытие всего, что связано с половой сферой. И люди появляются лишь после того, как прежние голодные и похотливые существа надевают на бедра повязку. Но этим дело не ограничивается, и изничтожение губительной эротики приводит к появлению орудий. Именно этот генезис орудийной деятельности представляет особый интерес.
Сексуальный инстинкт нельзя подавить, однако, в конце концов, его нужно все-таки удовлетворить. Но как сделать так, чтобы при этом избежать смерти? Только так — действуя не прямо, а идя окольными путями.
В отличие от пищевого, сексуальный инстинкт вполне может быть на время удовлетворен "холостым оборотом" соответствующей нейрофизиологической системы, которая может приводимой в движение как посредством прямой имитации полового акта — профильно таргетируемым рукоблудием, говоря научно, а если простонародно, то онанизмом, так и посредством невротически-замещенного (сублимированного) его воспроизведения.
Второй путь предполагает уже относительно развитую способность произвольного манипулирования не руками, а идеальными символами, это уже сложнее, но с точки зрения социогенеза именно он перспективнее и приводит бестию к сугубо человеческому если не облику, то поведению.
У предгоминидов простейший способ произвольного самоудовлетворения затруднен, поскольку в их гештальт-восприятии прямое проявление сексуального инстинкта прочно слилось со смертью (убийство отца-вожака, лишавшего секса). Теперь секс возможен, но давят воспоминания, душит чувство греха.
Не только созерцание реального полового акта, но и даже попытка его идеального воспроизведения в представлении вызывают страх. В такой ситуации для субъекта даже замещающий его онанизм оказывается почти столь же неприемлемым, как и попытка реально удовлетворить свой инстинкт.
Таким образом даже рукоблудие должно всячески маскироваться, и чтобы не вызывать страха, ему следует осуществляться "как бы в тайне" от сознания субъекта, не в форме прямого адекватно-идеального воспроизведения полового акта (с включением элементов реального действия руками), но невротически-идеально, сублимированно.
Идеальному воспроизведению в такой форме подлежит уже не сам половой акт, но отдаленные, хотя и ассоциативно связанные с ним, однако сами по себе нейтральные элементы. Например, поскольку сексуальная функция прочно связалась в представлении с актом убийства, то при достаточно напряженной потенции нечаянную поллюцию может вызвать не непосредственная стимуляция органа руками, но игровое манипулирование посторонним, индифферентным острым предметом: камнем, палкой, костью или чем-то подобным.
При сложившемся навыке такой косвенной сексуальной разрядки этот предмет (потенциальное оружие) может стать устойчивым замещением страстно желаемого объекта (женщины), поэтому к нему теперь проявляется и соответствующее отношение: его не просто используют как любой случайно подвернувшийся предмет в рамках прагматически-утилитарной ситуации и затем отбрасывают (как это делают человекообразные обезьяны), но берегут, носят с собой, хранят, гладят, оттачивают, стараются придать ему все более совершенную форму и, в процессе всех этих отнюдь не актуальных манипуляций, по существу, все время... онанируют.
Такова вкратце теория Юрия Мефодиевича Бородая, объясняющая и появление людей из зверей, и природу орудий. Но из его антропологии есть выход и на геополитику. Сексуальные основы геополитики сегодня в активной разработке западной мысли, достаточно познакомиться со статьей "Сексуальная геополитика: теория "синих шаров" применительно к терроризму".
Суть данного подхода в том, что сексуальная неудовлетворенность видится как основная модель для понимания природы международного терроризма, и потому предполагается, что терроризм вызван сексуальной неудовлетворенностью "незападных" мужчин.
Но вернемся к западным, или, если угодно, к евразийским, да хотя бы к славянским, кто как частные лица принимали участие в присоединении Крыма к России, теперь участвуют с оружием в руках в Донецке. Кто-то и без оружия, но вовлеченный в описание всевозможных способов его применения. Посмотрим на всех, кто рядом с ним, на их желание быть поближе к оружию, держать его в руках, применять, в свете теории антропогенеза Юрия Мефодиевича Бородая.
Что влечет к оружию? Оружие тоже орудие, только его применение уводит нас к началу антропогенеза. Не в прямом, а переносном смысле (хотя пацифисты предпочитают понимать это буквально, и всех взявшихся за оружие называют "звери"). В наше беспокойное время, время как "диалогов цивилизаций", так и локальных конфликтов, сохраняется отказ и от прямой сексуальной символики в языке, сокрытие всего, что связано с половой сферой.
Однако сохраняя ту самую "повязку на бедрах", некоторые все же берутся за оружие. Но оно, как мы помним, символическое замещение сексуального рукоблудия. И сегодня инстинкт нельзя подавить, но его нужно все-таки удовлетворить. Как? Через смерть, убийство, что является необходимым элементом целостного гештальт-восприятия всякого возможного полового акта вообще, полового акта как такового.
Пише "Деловая столица"