Как сумасшедший с бритвой в руке

Тема зверского убийства армянской семьи, совершенного образцово-показательным представителем «Русского Мира», постепенно сходит с полос СМИ, уступая место гораздо более массовым трагедиям, учиненным российской преступной властью. Все, кто мог, уже прокомментировал это событие, и потому мои заметки носят несколько запоздалый характер. И, тем не менее, это убийство (в котором, как капле воды отражается вся сущность «рашизма») позволяет провести некоторые параллели с фашистскими режимами прошлого и не могу ими не поделиться.

Как известно, Путина часто сравнивали с Гитлером, а его нынешний проект имперского «Третьего Мира» -- с «Третьим Рейхом». Эти сравнения небезосновательны, однако между немецким «первоисточником» и его современными российскими подражателями существует огромная пропасть. Немецкий фашизм подражал Античности и был ориентирован на создание и воспитание совершенного антропологического типа. «Истинный ариец», согласно этой идеологии должен был быть прекрасным телесно и сильным духовно, то есть, быть совершенным Сверхчеловеком, чем-то средним между древнегреческими героями и белокурым Зигфридом из германского эпоса. (Этот тотальный эстетизм нацистской пропаганды очень хорошо и даже талантливо продемонстрирован в документальном фильме Лени Риффеншталь «Триумф воли»). Иными словами, там культивировался образ возвышенного «аристократа духа», стоящего «по ту сторону добра и зла».

Каким кошмаром обернулся этот тотальный эстетизм, вопрос другой. Так же как и в сталинском варианте (который тоже претендовал на формирование  «нового человека» и всего общества «по законам красоты») его обратной стороной был концлагерь. А вопрос, который задавался в начале этих заметок, состоял в том, какой антропологический тип лежит в основе современного российского фашизма? Убийство в Гюмри, с моей точки зрения, дало исчерпывающий ответ на этот вопрос и показало, что российская «соль земли» очень отличается от нацистской разновидности и что  эта разновидность фашизма может быть названа «фашизмом вырожденцев».

И Пермяков (фамилия –то какая, кондово-русская!) олицетворяет этот тип во всей красе. Все в нем несет черты русского архетипа, простого русского солдата, эдакий Иван Чонкин – бесцветные волосы, лицо, замазанное рыжим цветом, бессмысленно смотрящие оловянные глаза. Ну, типичный дегенерат российской глубинки, антропологическая слизь, штампованный продукт пьяного угара, тотальной разрухи и безнадеги. (В «Левиафане» она хорошо показана). Но именно поэтому, он и олицетворяет какие-то народные «корни», сама его сермяжная простота и отсутствие рефлексии воплощает «здоровые силы» русского народа. Недаром, его сослуживцы характеризуют его с самой лучшей стороны, мол, хороший мужик. И, наверное, так оно и есть, и убил он не потому, что маньяк-извращенец, а потому, что просто был не в духе.

Уже цитированный сослуживец оправдывает его тем, что в такое состояние несчастного представителя «Русского Мира» привели «хачи», которых в Армении просто пруд пруди. Ну, представьте себе, выходит Пермяков в увольнительную, а кругом – вместо привычных спившихся лиц его горячо любимой родины одни армянские морды, одни «хачи проклятые». Ну, как их не поубивать после этого? Аргумент железный. И он мне напомнил случай, который произошел в нацистской Германии, потому что при всех различиях сходство-то ведь есть. А случай вот какой. Один юный эсэсовец ни с того, ни с сего вдруг расстрелял из автомата толпу евреев. Тогда еще не было массовых депортаций и проект «окончательно решения еврейского волоса» еще не стартовал. И потому эсэсовец предстал перед судом, который даже в те жестокие времена сохранял свою относительную независимость.

И защита юного шалуна-нациста аргументировала его поступок следующим образом: «Нежное арийское сердце мальчика не вынесло зрелища такого количества жидов, собранных в одном месте. И то, что он сорвался, вполне оправдано». По-моему, параллелизм вполне оправдан и тот факт, что немец был образован и «культурен», а Пермяков – типичный российский вырожденец, мало что меняет по сути.

На этом можно было бы и закончить. Но есть еще она параллель. А чем, собственно говоря, Путин отличается от убийцы в Гюмри? Только масштабами преступлений, не более. Их антропологический тип очень схож – такое же серое бесцветье, угро-финское порождение российского севера, где «из поганых болот чьи-то тени встают». Культурный уровень отличается, но не очень. Пружина раскрутки преступления также очень похожа: Пермякова «задрали» хачи, а Путина – бандеровцы (или с поправкой на культурный уровень полусовка-полуцарька – «бендеровцы»). Вот и залил он кровью весь Донбасс и будет дальше ею поливать, потому что «достали». Сходство, один в один.

Когда эпопея путинских завоеваний только начиналась, обезумевшего кремлевского карлика называли «обезьяной с гранатой». Но мне тогда еще вспомнились строки Арсения Тарковского из его потрясающего стихотворения (в фильме его сына «Зеркало» их читает сам автор): «Как сумасшедший с бритвою в руке». Эти строки я вспоминал, когда в те времена пытался охарактеризовать поведение Путина. И эти же строки я вспомнил сейчас, когда прочитал об убийстве в Гюмри. Ведь Пермяков и Путин – однояйцевые близнецы, типичные представители российского «фашизма вырожденцев». «Бритва» одного из них уничтожила одну армянскую семью, а «бритва» другого уже готова запустить маховик полномасштабной войны, где счет пойдет на десятки тысяч.